Едва касаясь двери, ведьмак указательными пальцами обеих рук начертал замысловатый знак Общей Безопасности. Знак несколько секунд радужным узором повисел в воздухе и растаял, оставив напоследок легкий аромат дихлофоса.
В прихожей нам втроем было тесновато, но мы с Мулен Ружем терпеливо ожидали, пока Мыкола заговорит все четыре угла входной двери плюс замок и дверной глазок. Я слушала украинизированную версию заклятий и сожалела о том, что до сих пор неспособна на такое же. Ну чем этот ведьмак лучше меня?! Посмотреть не на что. Белобрысый, длинноногий, костлявый, нос бульбой (на кончике алым светофором горит чирей). Борода висит клочьями. Шаровары подвязаны кушаком, а из-под них выглядывают армейские ботинки вроде тех, что надевал славный парень Рембо. Поверх обязательной рубахи в петухах наброшена куртка, вся в стальных шипах и заклепках. Байкер… Нет, метлайкер!
Но мне грех говорить о нем плохо. Он такое дело делает, которое спасет мне жизнь. Если, конечно, защита устоит супротив Огненного Змея.
– Пошли дальше, – скомандовал было Мыкола, покончив с дверью, но вдруг ринулся в туалет. Мы – за ним и увидели следующее зрелище. Ведьмак бросился к унитазу, засунул в него руку по самое плечо, пробормотал что-то сквозь зубы и с торжествующим криком извлек на свет ту самую гадючку, которую столь любезно оставил мне Баронет.
– Вот он, вирус поганый! – засмеялся Мыкола, дохнул на гадючку пламенем, а оставшийся пепел аккуратно ссыпал в мятую пачку из-под «Парламента».
– А если Баронет узнает… он сказал, это его любимый малыш… – боязливо пробормотала я.
– Ни хрена! – жизнерадостно обнадежил меня Мыкола. – Я еще тут трошки пошукаю и виртуального змейка создам. Ну, морока. Не отличить.
Он сбросил вымокшую куртку на пол в прихожей и тщательно помыл руки, причем мыло достал из кармана собственных брюк.
– Мыло наговорное? – тоном знатока спросила я.
– Та ни… Просто антибактериальное, с триклозаном. Мало ли какую гадость подцепишь, – пояснил ведьмак из Киева и отправился творить чары в гостиную, где его уже поджидал Мулен Руж.
– А що это, доню, оселя у тэбе яка обмежена! – фамильярно заявил Мыкола, осматривая критическим взором мои апартаменты. Критиковал он, видимо, только на родном языке.
– Чем богаты, батюшка, тем и рады! – в тон ему заявила я.
– Чого не волхвуешь, чого гаешься? Дивчинам та жалмеркам долю наворожити, мужика присушить – перво прибыльно дило! Запанувала бы яко та прынцесса Диана!
– Не люблю я гадать, да и не обращается ко мне никто. В городе есть какие-то специалистки по проблемам женского счастья, к ним все и идут.
– Ха! Специалистки! Да рази ж ты не ведьма природная?! Давай-ка эмигрируй к нам до Киева, у нас там природные нарасхват. Щоб мене больше сала не исть!
– Спасибо за приглашение. Я подумаю.
Мулен Руж деликатно покашлял.
– Мыкола, ты того… Дело делай, а не мову размовляй. Сам, чай, видишь, у девушки проблема серьезная, не до светских разговоров ей теперь.
– Не москаль, розумию… Да щоб найкрайще охопити сию роботу, мине надо мудровати не однаково! – развел руками Мыкола и, видя мои несчастные глаза, спросил: – Свечи в доме есть?
– Стеариновые?
– Ой, лышенько! Я ворожу или шо? Ты видьма или хто? Черного жиру свечи, покойницкого! Да травы давай, вот по списку: пивзея обыкновенная, урыльник беспочвенный, крохобор полевой. Шукай!
Ну не дура ли я?! Все свои гербарии погубила. Может, еще что осталось?..
