Имя его… Попутчик - страница 7

– даже зверь не желает ее прихода, все живое на земле противится ей.

– …Ты знаешь главное, – после долгой паузы заговорил гном. – Смерть – обманщица. Она служанка Тьмы, которая не желает жизни, так как жизнь своим светом уничтожает ее, обращает в нечто определенное с названием. Тогда как величие Тьмы в ее таинственности – в неопределенности – когда она есть, и в то же время ее нет. То, что я сказал, тебе понятно?

В ответ Айхи пожал плечами…

– Тогда попробуй представить себя на ее месте, – предложил гном, – и даже посочувствовать ей, надеюсь, тебе это удастся. Тем более, что Тьма – великая страдалица. Она бездеятельна и все, что творится с ней, причиняет ей нестерпимые муки. В этом нескончаемом страдании она любит себя и ненавидит Свет, который ей никогда не одолеть. Поэтому она готова поглотить весь мир и все живое, чтобы все страдало в ней ее болью и мукой.

– Если я правильно понял, – решил уточнить Айхи, – жизнь это широкий путь к свету Вечности, а смерть – это обочина или поворот назад?

– Да, мой мальчик, но образ реки для понимания жизни нам гномам привычнее. Река несет свои воды к океану, у реки есть дно, в которое тоже уходит вода, она просачивается сквозь песок и возвращается в небытие подземных вод. Уход в песок от бурного потока и от прямого пути в океан Вечности и есть смерть.

– Гилл, а многим ли из людей не удается попасть по течению в океан?

– Не знаю. Но ты посмотри, как пополняются воды реки усилиями ручейков и притоков, дождей и тающих снегов, и… тех же подземных вод – поток жизни неиссякаем!

– Тех вод, что уходят в песок? Что ждет их дальше?

– Предание гласит, что их путь не прост, конечно, большая часть вод выходит наружу через родники или по подземным руслам и продолжает свой путь в океан, другая оставшаяся часть впитывается недрами земли, но не навсегда.

– Я – не капля воды! – протестуя, воскликнул Айхи. – Я мыслю, у меня есть воля и нежелание смерти.

– Да, в этом наше существо, мой друг: мы дети Света и Тьмы. Мыслью и духом мы тянемся к свободе и Свету. Плотью тяготеем к страданию, к прародительнице Тьме. Мы с тобой живем, соединяя их воедино – это тяжелый труд. Труд, прежде всего нашей души и… как мне кажется, наших с тобой ног!

Гилл повращал ступнями, ладонями похлопал по лодыжкам и с удовлетворением отметил:

– Смотри, не прошло и часа, а они вновь легки и готовы в дорогу.

Он встал и снял котелок с огня. Ложкой размешал кашу и попробовал ее на соль.

– Теперь пообедаем и в путь.

Айхи добавил в кашу ложку орехового масла, а про себя подумал: «Хорошо бы еще кружку молока и ломтик хлеба…»

Минутное воспоминание оставило свой след, и он непроизвольно попросил:

– Гилл, мама мне всегда говорила, чтобы после обеда я не бегал, а спокойно играл или мечтал о чем-нибудь хорошем…

– Ну, если о чем-то хорошем… можно и помечтать. Правда, лучше бы обдумать, где мы устроим ночлег… Ладно, об этом потом, а сейчас… Приятного аппетита!

Несмотря на отсутствие молока и хлеба, каша была съедена, а котелок вымыт, наполнен водой и вновь подвешен на огонь. Теперь, в ожидании чая, ничто не мешало помечтать и подумать…

– Может быть, заночуем в зимовье охотника-оборотня? – набивая табаком трубку, предложил гном. – Если идти хорошим шагом, к вечеру дойдем. К тому же от зимовья рукой подать до старой дороги, что ведет к перепутью у Большого дуба…

Айхи, услыхав про оборотня, подскочил на месте и выпалил: