– Эту девочку зовут Мелли. Она – дитя Гнили, рыцари Ордена Солнца… или, вернее, Ордена Гидры каким‑то образом сохранили ей жизнь. Когда я угодил к ним в крепость, они попытались заставить меня говорить – с помощью этой несчастной. У них ничего не получилось, зато магия открыла дорогу в подземелье… некоей сущности с иного Листа – как я это понимаю, – и от моих пленителей ничего не осталось. Мне удалось бежать. Мелли потащилась за мною следом – наверное, просто потому, что натравить на меня её успели, а прочесть снимающее притраву заклятье – уже нет. Так вот, Мелли следует за мной как прикованная. Моря и океаны её не остановят.
– По дну пойдёт, что ли? – не выдержала Алиедора.
– По дну слишком долго выйдет, – без тени усмешки заметил дхусс. – Нет, скорее уж прицепится к какому‑нибудь кораблю. Не завидую я тогда его команде, если честно.
– Сожрёт? – деловито осведомилась Гончая.
– Н‑не уверен, – замялся Тёрн. – Но кошмары, болезни, постоянный ужас – это точно.
– Перетерпеть можно. – Алиедора осталась равнодушна. – Дальше, дхусс, дальше! Как это чудовище может нам помочь?
Дхусс негромко рассмеялся.
– Мудрые верят в пришествие Рокового Дитя. По разным системам гадания и предсказаний им могут быть и ты, и я, и Мелли. Она – скорее всего. И опять же, если Мудрые попытаются применить к этой несчастной силу – им придётся солоно. Очень солоно.
– Ну вот, наконец‑то хоть что‑то дельное. Значит, Мелли устроит Мудрым заварушку, во время которой мы и скроемся. Что ж, неплохой план, не хуже других.
– Нам не потребуется скрываться, Алиедора, уверяю тебя. Напротив, Мудрые станут на коленях умолять нас помочь им «совладать с чудовищем».
– Она настолько сильна, эта Мелли?
– Очень, Алли.
– Не называй меня так!
– Почему?
– Я не Алли. Я – Гончая. Лучшая из всех.
– Хорошо, – не стал спорить дхусс. – Так вот, о Гончая, лучшая из всех, Мелли сильна невероятно, так же сильна, как набравшая ход лавина в зимних горах. Я видел. Я знаю.
– Значит, Мудрые сами снимут с нас цепи?
– В точку, Алли… о, извини, Гончая.
– И нам ничего не надо делать? – подозрительно осведомилась Алиедора. – Чародеи, они, знаешь ли, такие… ждёшь от них одного, а получаешь… – Она поёжилась, вспомнив трёхглазого Метхли.
– Нет, отчего же. Ты права, чародеи, превысив некий предел силы, начинают мыслить… странно. Если Мудрые не разглядят в Мелли угрозы, если не обратятся к нам с просьбой о помощи, мы… – Он помедлил, словно на что‑то решаясь.
– Мы?..
– Мы просто сбежим. Драться со всем Смарагдом у меня нет никакого желания. Я никому не хочу зла. Даже нашим пленителям.
Слабак, презрительно подумала Алиедора. Вот потому‑то ты и проигрываешь. Вот потому‑то тебя и предадут все, кто только можно, потому что люди идут за силой и только за ней. Больше ни за чем.
А ты? – вдруг спросила она себя. Ты его тоже предашь? Оставишь при первой возможности?
Разумеется, пожала она плечами. Это путь Гончей. Это путь Некрополиса. Ты должна побеждать, а не распускать нюни.
Нет. Всё‑таки нет. Это хорошо для мяса, для таких, как эта провалившаяся Стайни или даже для обычных Гончих. Алиедора – особенная, избранная, единственная – потому и стала таковой, что всегда шла собственным путём.
Ох… Она откинулась, прижимаясь затылком к шершавым доскам.
Ты чего‑то недоговариваешь, дхусс. Сперва наплёл про замки, про какие‑то иные бытийные планы – уж не оттого ли, что не желаешь проливать кровь бывшего наставника? И потом – что Мудрые сами не просто подарят нам свободу, но ещё и упрашивать станут выступить вместе с ними?
