– Знаешь, Яночка, мне так нравится в тебе то, что ты все делаешь страстно. И в сексе, как одержимая, и сопротивляешься так отчаянно, – он наклонился вперед к самому моему лицу. – И это меня охренеть как заводит.
Я замахнулась влепить по его наглой роже, он без труда перехватил мою руку.
– Не стоит начинать прелюдию прямо сейчас, ненасытная ты моя. У нас еще дела, да и перекусить стоит. Потому что когда до постели доберемся, как-то не до этого будет, – Рамзин поцеловал мои пальцы, неотрывно глядя мне в глаза.
И если я и думала вцепиться в этот момент ногтями, куда дотянусь, почему-то сил осуществить замысел не нашлось. От контакта его губ с моей кожей от кисти тут же бодро помчался обжигающий ручей, который, достигнув солнечного сплетения, брызнул во все стороны мгновенным воспоминанием о том, как эти губы ощущались во всех тех местах на моем теле, где им случилось побывать. А случилось, надо сказать, практически везде. Прошлой ночью господин Рамзин проявил завидное рвение в том, чтобы отметиться почти на каждом сантиметре моей кожи. Она тут же обратилась в сплошное средоточие чувственной потребности, а все мои внутренности стали жидкими и потекли между ног под силой тяжести. Я выдернула конечность из захвата и потрясла головой.
– Рамзин, или как тебя там, ты что, думаешь теперь, когда я знаю, что ты какой-то хренов пришелец, то я снова к тебе в постель лягу?
Вот прямо сейчас после всего пережитого я должна однозначно пылать гневом и возмущением. Правильно? Ну или там пребывать в шоке, к примеру. Ну, на самый крайний случай забиться в истерике, ведь так? Совершенно логичный вариант развития событий. Ну уж точно никак не представлять этого загадочного гуманоида, с которым по собственной тупости оказалась в постели, снова голым, потным, с откинутой в экстазе головой и издающим эти потрясающе дикие стоны, когда он загоняет в меня свой член. Но у меня, видимо, стойкое психическое расстройство, или открылась там нимфомания (надо при случае погуглить симптомы), потому что именно обнаженным и содрогающимся в экстазе я его сейчас и вижу, и мое собственное тело презрительно демонстрирует неприличный жест всем моим попыткам призвать его к адекватности.
– Ночью ты меня вампиром окрестила, теперь пришельцем, – ухмыльнулся космолюбовник. – И самое интересное – с вампиром ты вполне себе с удовольствием трахалась, а с пришельцем не можешь?
И такая откровенная издевка в каждом слове, что просто непроизвольно начинаешь шарить ручонками в поисках чего-то увесистого и способного нанести тяжкие телесные повреждения.
– Точно. Я патриот своей планеты. – О чем мы вообще сейчас говорим? Че за, на хрен, дискуссии о межпланетной сексуальной совместимости? – Так что забудь о сексе. Я в детстве достаточно фильмов ужасов смотрела. Не хочу, чтобы через пару дней из меня какая-нибудь тварь вылезла. Я, конечно, дура безмозглая, но инстинкт самосохранения у меня остался.
Надо же, я прямо горжусь этой речью дерзкого, сильно помятого и зажатого в угол земного воробья. Но темные глаза напротив мгновенно могут сбить спесь с кого угодно.
– Вот уж в чем я сомневаюсь, – насмешливо поднял бровь Рамзин. – Это от избытка осмотрительности ты предложила мне перепихнуться, даже имени не спросив?
– Рамзин, если надеешься, что я сейчас зардеюсь и заикаться начну в смущении, то ты офигенски промахнулся! У меня, мля, если и были до этого в организме функции, что за смущение у нормальных людей отвечают, то от страха все вышли уже.
