В работу я втянулась удивительно быстро. Мышцы рук и спины привыкли к тасканию подносов и долгому хождению. Как без конфликтов ставить на место подвыпивших байкеров тоже усвоила очень быстро. Самое удивительное, что мне и правда нравилось и само заведение, и атмосфера, и люди. Это разительно отличалось от тех гламурных тусовок, посетителем которых я сама была еще совсем недавно, где даже в воздухе всегда ощущалось нечто приторно-гнилостное, фальшивое. По большому счету это была заслуга хозяйки – Риммы. Как я узнала, она была женой одного из байкеров. Он разбился насмерть около десяти лет назад. Римма после этого больше не вышла замуж, насколько было известно общественности даже интрижки ни с кем не завела. В память о муже она и открыла этот бар для байкеров, и они в этом ее поддержали и очень помогли. Даже когда на нее пытались наехать какие-то бандюки, парни собрались и устроили им такой теплый прием, что больше ни у кого и мысли не возникло соваться к Римме. Римма была именно такой, как ее и охарактеризовал Сема: умной, немного жестковатой, но честной и готовой встать на защиту своих сотрудников, не взирая на лица обидчиков. Но и за косяки спрашивала так, что аж в пот бросало, и повторять ошибок не хотелось.
На второй неделе я поймала себя на мысли, что если отодвинуть в дальний угол мою необъяснимую неспособность изгнать из головы Рамзина, наверное, никогда в жизни я не была так спокойна. Не была столько времени просто собой. Как будто отступила эта вечно грызущая меня потребность в саморазрушении. Мне не хотелось грубить, я не нуждалась в том, чтобы все время ощетиниваться и демонстрировать всем «пошли все на хер» лицо. Эти дни были какой-то необъяснимой зоной покоя для меня. Даже Семен заметил это. Хотя я знала, что так долго длиться не может и рано или поздно нужно что-то решать. Нельзя жить вечно в таком подвешенном состоянии. Да, я не ходила, испуганно озираясь, ожидая в любую минуту увидеть Рамзина. Если честно, к концу второй недели я уже была почти уверена, что он меня не ищет. Ну на фига такой затяжной гемор такому, как он? Наверняка уже нашел новую идиотку, и трахает ее до беспамятства, и мозг выносит своими перепадами настроения. С-с-сука! Короче, жить вот так, на птичьих правах, я вечно не собиралась. Но все же каждый день откладывала свою, так сказать, легализацию. В конце концов, при всей моей обиде нужно же хотя бы позвонить и узнать, как отец.
– Ты как-то изменилась, – сказал мне Семен однажды вечером, когда мы в четвертый раз пересматривали «Аватар», где весьма символично инопланетяне надирали задницы землянам.
– Так говоришь, как будто хорошо меня знаешь, – фыркнула я.
– Ну, может, не хорошо, но приехала ты другая.
Я вздохнула, в очередной раз поражаясь этой обезоруживающей способности Семки говорить со мной о неудобных или очень личных вещах и при этом умудряться не разозлить меня.
– Другая, это как?
– Ну, не знаю. Глаза совсем другие были. Злые, настороженные. Словно ты все время ищешь повод всех послать, или ударить, – продолжил он, косясь на меня и потягивая пиво.
– А сейчас что, смотрю умильненько, как кот из Шрека?
Я взяла со столика свою бутылку, пряча за ней улыбку.
– Не. Ты умильненько, скорее всего, никогда не сможешь. Просто как-то… спокойно. Будто не ждешь от каждого в любой момент какой-то херни.
Я прислушалась к себе.
