– А что же вы на похороны к моему деду не приходили? Вы же, насколько я помню, дружили с ним.
– А ты меня не позвал.
– Так я… Подумал, что… И никто не сказал ничего.
– Да шучу, шучу, – рассмеялась баба Дуся. – Понятное дело, чего ты подумал. А что я на кладбище-то том не видала? Я по-своему деда твоего проводила. Всё чин по чину. Без этих ваших пустых разговоров о том, каким он был хорошим и как теперь будет его не хватать. Видела я тебя с троицей на погосте. Напрашиваться не стала.
– Как же вы теперь тут одна-то со всем хозяйством управляетесь?
– А какое тут у меня хозяйство? Я сама, да хата моя. Но та ещё лет пять простоит, есть не просит. Пират давно уже богу душу отдал. Прожил столько, сколько собаки не живут. А мне-то, старой, много ли теперь надо? Это ты, я смотрю, с хозяйством своим не справился.
Баба Дуся взяла Олега за руку и как-то особенно посмотрела ему в глаза.
– Говорила я твоему деду, – сказала она, – что изведёт внука его жена. Затем и звала я тебя в деревню, чтобы всё исправить. Обещала дедушке, когда смерть пришла его забирать.
– Что исправить? – испуганно произнёс Олег и машинально отдёрнул руку.
– Пламя чёрное погасить, которое нутро твоё разъедает, – пояснила женщина. – Рак. Так, кажется, это у вас называют?
– Кто вам сказал? – вопрос Олега прозвучал глупо.
– С тем, кто сказал, ты, Олег, не знаком. Да и вряд ли захочешь знаться. Ты помнишь, где на болоте мой дом. Когда освоитесь с псиной, когда ум свой в порядок приведёшь, то и заходите вместе ко мне. Погостите денька два. Дело нам долгое предстоит и запутанное, но свет в конце пути брезжит. Думаю, что смогу волю твоего деда Платона напоследок исполнить. Только не затягивай с этим. Увидишь, как туман за окнами стелиться начнёт, так и ступай на болото. Дни мои тоже сочтены. Недолго осталось.
Но туман заклубился только в голове у Олега. Он с трудом находил какие-то смыслы в словах старушки, будто снова вернулся в своё детство, только в этот раз дождался заката и стал свидетелем колдовских чар. Когда же туман рассеялся, то бабы Дуси и след простыл. На него, высунув язык и часто дыша, смотрел Волчок.
– Ты это видел? – словно обращаясь к самому себе, спросил Олег.
Пёс дёрнул слегка головой, будто указывая в сторону болота. Потом повернулся трижды против часовой стрелки и засеменил в сторону дома, изредка останавливаясь и оглядываясь на замершего на месте Олега. Тот тряхнул головой и последовал наконец за ним.
***
Через три дня из комнат и из чулана действительно выветрилась вся прель. Печку Олег протопил дважды, прочистив прежде дымоход при помощи облитой бензином пакли. Искры с треском разлетались по всей округе; Олег даже испугался, как бы не занялся́ пожар в каких-то из развалин соседских домов. Но всё обошлось.
Последнее время он почти не ел, побоявшись, что опять станет тошнить от простой пищи. Да и аппетит до сих пор так и не появился. Однако силы брались невесть откуда, и усталым он себя под вечер вовсе не ощущал. Волчок тоже радовался их новому образу жизни. Ему в деревне нравилось; он облазил здесь каждый угол, забрался во все доступные только ему щели, будто искал что-то давно потерянное в этой глуши.
Возвращаясь мыслями к не совсем правдоподобной встрече с бабой Дусей, Олег чувствовал, как с каждым днём возрастает в нём желание сходить на болото и удостовериться в реальном существовании старушки. Могла ли она ему просто привидеться? Кто знает, как проявляется ещё его болезнь на последней стадии своего развития. Боль по ночам, хоть и не так сильно, как в городе, но постоянно давала о себе знать, возвращая к трусливому позыву поехать обратно, всё направив в привычное русло, устье которого уже явственно очертилось на горизонте. Но стоило ей только улечься после дозы трамадола, как Олег начинал ругать себя за малодушие и убеждать, что, уехав в деревню, он поступил единственно верно.
