Виктор не стал смотреть, чем кончится её дорога в перевязочную – он был уверен, что девчонки вдвоём точно не уронят пациентку посреди коридора. Одна из студенток занималась айкидо, вторая играла в сборной университета по баскетболу – они могли донести её на руках даже до операционной.
К тому времени девушке уже дали кислород. Балашов задал ей несколько дежурных вопросов, Кириллов быстро готовил набор для установки катетера, Лена раскладывала на своём столике салфетки разных размеров, инструменты, наполнила лоток коричневым коктейлем из хлоргексидина и бетадина. Платонов с Москалёвым оделись, натянув нарукавники и фартуки, встали возле каталки в ожидании команды. Лазарев поправил свет и занял такую позицию, чтобы ему было видно максимально много.
Кириллов подшил подключичный катетер, установив его буквально за тридцать секунд. Он ещё не завязал узел на лигатуре, а Варя уже ввела всё необходимые препараты, Балашов сунул ларингеальную маску, подкрутил что-то на аппарате.
– Вы начинайте потихоньку, – спустя несколько секунд сказал он. – И не забывайте, что в коридоре ещё как минимум один клиент. Вы там его обезболили?
– На «Скорой», – Москалёв разрезал на девушке футболку, в области шеи ставшую лохмотьями. – Мокрую салфетку!
Они прошлись по телу пациентки хлоргексидином, собирая ошмётки эпидермиса со лба, щёк, шеи, груди, рук. Живот и ноги практически не пострадали.
– Лампасить не надо? – уточнил Кириллов. – Циркулярных ожогов вроде нигде не вижу.
– Не надо, – покрутив руки и потрогав пальцы, решил Михаил. – Тёплая. Думаю, и завтра ничего не вылезет.
– Хорошая «трёшка», – сказал из-за спины Платонова Лазарев. – Что спина?
– Смотрим.
Они повернули Светлану сначала на один бок, потом на другой – на спине было не всё так страшно, но тоже процентов пять-шесть третьей степени. Лена подложила марлевую рубашку, завязала её на груди, потом быстро и аккуратно забинтовала руки.
– Я, конечно, не лезу со своими советами, но ей, кажется, окулист не помешает, – сказал Балашов. Закончив с остальным, Платонов с Москалёвым ещё раз осмотрели лицо и синхронно кивнули. Но офтальмолог мог здесь быть только завтра, поскольку в штате ожогового отделения, да и больницы в целом, он был не предусмотрен.
– Катетер мочевой поставьте сейчас, чтобы в клинитроне не корячиться, – сказал Кириллов. – Давайте, давайте, не тормозим!
Спустя пару минут Свету уже выкатывали в сторону реанимационного зала ожогового отделения. Следующим в операционную въехал её отец. Он к этому времени от промедола немного затих, глядя по сторонам беспокойно-удивлённым взглядом.
– Зомби-апокалипсис, – глядя на него, сказал Кириллов. – У него вся семья чуть в пожаре не погибла, а он мне в коридоре о прелестях самогона рассказывает. Мол, пить надо не магазинное. И по его логике выходит, что я его понять должен… Да подождите вы! – одёрнул он Платонова с Москалёвым, готовых уже мыть пациента. – Дайте нам уколоться нормально, живодёры!
– Живодёрами нас Балашов называет, не отбирай у него это право, – Виктор уже держал наготове ножницы. – Давайте подключичку…
– Да вас как не назови… И не подключичку, а центральный венозный доступ, – возмущённо ответил Кириллов. – Вы ж не в деревне, а в федеральном центре, коллега! Иглодержатель, – и он протянул руку анестезистке. – Сейчас один шов, и он в полном вашем распоряжении.
– А в коридоре веселье продолжается, – сказал Лазарев. В перерыве между наркозами он вышел всё-таки нормально покурить. – У мамаши семейства, возможно, инфаркт. Я вызвал к ней сестричку от функционалов, ЭКГ сделать – так она мне плёнку показала. Я, конечно, не кардиолог, но тропониновый тест сразу заказал.
