Максим молчал, боясь чем-то отвлечь человека, собирающемся с мыслями.
– Вы теряли близких людей когда-либо, притом неожиданно и бесповоротно? – По тону вопроса, Максим понял, что Старовойтов искал какой-то поддержки и солидарности.
– К сожалению, да.
И Максим рассказал о гибели родителей в авиакатастрофе два года назад.
Иван Яковлевич внимательно выслушал, всё ещё стоя у окна, а когда Максим закончил, то подошёл к телефону и нажав вызов секретаря, сказал:
– Наденька, организуйте нам, пожалуйста, лимончик, шоколад. Ну вы поняли. Спасибо.
Затем он снова подошёл к окну и бросил Максиму:
– Да что вы стоите? Присядьте.
После того, как секретарша удалилась, принеся с собой на подносе нарезанный лимон, плитку шоколада и суджук, Старовойтов достал из шкафа литровую бутылку виски Chivas Regal:
– Давайте помянем родителей, Максим Сергеевич. Они и оттуда наблюдают за нами и помогают здесь, в этой жизни.
С этим Макс не мог не согласиться. Он мысленно и благодарил их, и извинялся перед ними за то, что пришлось рассказать о них постороннему, в общем-то, человеку.
После этого, Иван Яковлевич, достал из своего письменного стола листок и передал его Максиму:
– А это, собственно, та самая справедливость, о которой вы говорили.
Максим ожидал увидеть всё что угодно: какой-то циркуляр, приказ или даже дополнительное соглашение, но не стихи.
Однажды осенью, гуляя в парке,
Средь златолистных тополей,
Увидел две прижавшихся фигуры
Друг к другу, пожилых людей.
Ведомый беспокойной мыслью,
Я подбежав спросил: «Чем Вам помочь?»
В ответ услышал: «Всё отлично!
Встречаем внуков и единственную дочь.»
Тут старики наперебой защебетали,
Какая славная у них семья,
Как внуки учатся, что им задали,
Что можно делать, ну а что нельзя.
Успехи дочери, что на работе
Карьеру делает на радость им,
Всегда в делах, в круговороте,
Не поступаясь лишь одним. –
В кругу семьи собраться вместе
Почувствовать тепло души.
Всё обсудить: и новости, и вести
И просто помолчать в родной тиши…
Я, попрощавшись, тихо отошёл.
Услышал сбоку незнакомый голос:
«У них давно уж нету никого -
Авария. Машина. Тормоз…»
И тут, до Максима дошло, что творилось на душе у этого человека. Какую боль он испытывал, потеряв в одночасье дочь и внуков. Почему его понятие справедливости и человечности растворилось, как утренняя дымка над морем. Их просто некому было больше передавать.
– Вчера, моей Наденьке, исполнилось бы 30 лет, а внукам-близнецам было бы уже по девять. – Взгляд Старовойтова был пустым, как будто он пребывал не в этой реальности. – Жена не смогла справиться с болью и сейчас она в клинике, а я…, что я?.. Я отдаю себя работе, чтобы только забыться и как-то отвлечься от тягостных дум.
Теперь уже Максим, не проронив ни слова, налил в стаканы виски, и они не чокаясь выпили…
Два «родственника» сидели уже три часа рассказывая и вспоминая, слушая и сопереживая. Иван Яковлевич давно так ни с кем не разговаривал, а тут практически с незнакомым человеком, он изливал душу, освобождая её от тяжести гнёта.
И хотя их сближала эта тема, они через какое-то время снова переключились на рабочие вопросы.
– Что ты думаешь, я слепой и ничего не вижу, – вопрошал Старовойтов у Максима, с которым перешёл на «ты» на половинном уровне жидкости в бутылке. – Для иностранцев у нас созданы все условия: бытовки – пожалуйста, субподряд – пожалуйста, Wi-Fi – пожалуйста. Они разве что сосиски не жарят на мангале. У них условия договоров, как «небо и земля» с твоим. Скажу больше, мало того, что им платим в валюте, так они ещё и 50% аванс получают, не приступив даже к работе. А работают кто? Такие, как вы, только уже за копейки и в статусе «шабашников», – так Старовойтов называл субподрядчиков по цепочке.
