– Серега! Иди сюда!
Я вышел из машинного отделения наружу, но спускаться с экскаватора не стал – сверху с напорной площадки и так все было видно.
– Что хотел, Юльич? – спросил я сверху.
– Спускайся сюда! – ответил Щукин каким-то несколько нервным голосом.
Внизу около нашей машины стояла еще одна – чужая. Из нее вылезли шесть индийцев, Мукеш уже был рядом с ними, Ваня с Саней тоже подтянулись к Мукешу. Полицейский патруль при подъезде к экскаватору непосредственно к нему съезжать не стал и остался на ярус выше. Там они и стояли, бдительно озирая окрестности. Подъехавшая машина подозрений у них не вызывала, тем более что пока ничего сверхкриминального не происходило: образовавшийся митинг пока не переходил в следующую стадию типового мероприятия – то есть в банальную драку. А поговорить и каждому высказаться по любому поводу – это в Индии святое.
– Что такое? – спросил я, на самом деле уже понимая, что за гости к нам пожаловали.
– Давай вниз! – подключился к Щукину Брус. – Спускайся! Быстрее!
В голосах обоих уже явно звучала зарождающаяся легкая истеричность.
– Так в чем проблема? Я тут занят, вообще-то… – стал прикидываться я.
На самом деле я понял – приехали сподвижники Дула Матту. И, значит, снова заведется старая песня о его хотелках. Собственно, с его точки зрения и с точки зрения его карбонариев, все выглядело правильно и логично. Кроме одного: мне это было неинтересно, так как я приехал со своей задачей, и пустые разговоры мне не сильно улыбались по причине того, что и времени у нас было не так много, и по причине того, что вся эта их «политика» была мне также безразлична – как говорится, в каждой избушке свои колотушки. А в индийской – тем более.
Я развернулся и ушел в машинное.
– Серега!!! – Два голоса слились в унисон: Брус и Щукин по децибелам не уступали друг другу. – Иди сюда!!!
– Что хотели? – вернулся я. – Что за шум?
– Спускайся! Тебе говорят – иди сюда!!! – Нервное напряжение окончательно накрыло и трехсотпятидесятитонный экскаватор, и всех, кто находился рядом. Кроме полиции – они дальновидно находились вне зоны поражения.
Я осмотрел гостей. В толпе подъехавших карбонариев я увидел Ракеша, который раньше работал у нас в DPPN. Но, как это часто случается в мутные времена, ротация кадров и перетекание их из одного лагеря в другой – дело вполне обыденное и, можно сказать, нормальное. Правда, в военное время такое «перетекание» всегда называлось дезертирством или предательством и подлежало расстрелу без суда и следствия прямо на месте. Но в мирное время оценка поступков часто другая – причем часто противоположная: странности нашего мира поистине безграничны и порой просто труднообъяснимы.
Завидев меня, Ракеш поднял руку и согнутым пальцем поманил меня. Такой откровенно хамский жест я демонстративно проигнорировал, сделав вид, что вообще его не видел.
– Что за шум? Что вы там за собрание устроили? У нас и так времени мало, – продолжал я гнуть свою линию, выражая, таким образом, полное равнодушие к посланникам Дула Матту.
– Мистер Сергей, спустись, пожалуйста, – подал голос Мукеш. Он стоял в центре общей кучи, как бы разделяя обе стороны. – Иди сюда.
Игнорировать просьбу Мукеша я уже не мог – если он просил, то имел на это все основания, и сложившуюся ситуацию он понимал как никто лучше всех. К Мукешу стоило прислушаться. Тем более что роль основного переговорщика с нашей стороны он, разумеется, взял на себя.
