– Катя, я серьёзно. Мне… я не знаю, что бы я делал без тебя? Что было бы со мной, если бы мы не встретились? И я ничем не могу тебе отплатить.
Мы садимся в машину, и он молча заводит мотор. Я расстроена. Не выношу этих разговоров. Я чувствую себя полным ничтожеством, когда он начинает передо мной извиняться. Хорошо, что я не рассказала ему про вчерашнее. Он винил бы себя. Впрочем, он виноват. За шампанским можно было отправить того же Лёшу, пока он не уехал.
– Мне не нужно ничем отплачивать, – вздыхаю я.
– Я неправильно выразился, сказал дурацкое слово. Я не то имел в виду.
– Ты хотел сказать, что я много сделала для тебя, и тебе кажется, что ты для меня – меньше. И ты расстраиваешься, потому что не знаешь, как показать мне, насколько я тебе дорога.
Он смотрит на меня с грустью и неизменным восхищением.
– Но… – протягиваю я. Как мне надоело его успокаивать! – Это всё временно. Будет побольше денег, мы и куртку купим, и поженимся. Всё наладится.
– А если не временно?
– Если бы мы не откладывали на свадьбу – было бы гораздо проще. Но ты очень хочешь сделать для меня этот день достойным, и чтобы всё было красиво, правильно?
– Правильно, ты достойна самого лучшего… А я говорю о том, что и до серединки не дотягиваю.
– Смотри… Если бы ты получал бешеные деньги, ну тысяч сто пятьдесят в месяц… и при этом не мог бы купить мне куртку за три, это было бы одно дело. Но когда ты везёшь меня в магазин и готов отдать все свои тридцать за какую-нибудь безделушку, потому что я просто посмотрела на неё – это самое главное.
– Но ты всегда отказываешься, – усмехается он.
– Не всегда! – улыбаюсь я и указываю на свои серёжки.
– И только. А так всегда отказываешься.
– Дело не в этом. А в том, что я знаю, что если бы я попросила – ты бы это сделал. Я уверена в этом. Уверена в тебе. Это самое главное, разве не так?
– Так. Но Виктор Сергеевич не просил меня покупать ему подарок за треть моей зарплаты, и он ему нафиг не нужен. А я пошёл и купил.
– Это вклад в твоё будущее повышение. И, кстати говоря, если мы и дальше будем тут болтать, то опоздаем – а это очень некрасиво, – я стучу пальцем по циферблату на приборной панели.
– И всё-таки лучше бы я купил тебе куртку, – вздыхает он и трогается с места. – Сам, и тебя не спрашивая. Выбрал бы то, что мне понравилось, а не то, что дешевле, как всегда делаешь ты.
– Вот и сделаешь так со следующей получки, – улыбаюсь я.
Конечно, он может так сделать, но, скорее всего, я успею его отговорить. Мне, с одной стороны, обидно, что приходится себе во всём отказывать, а с другой – ну если нет возможности, что теперь? Не умру я без новой куртки. Главное – пальто зимнее есть, и выглядит оно очень прилично. А к весне что-нибудь придумаем.
Я смотрю в окно и улыбаюсь грустной осени. Сколько удивительных картин можно было бы написать в этом городе… Предвкушение первого снега. Яркие цвета в одежде прохожих сейчас так отражают это ожидание декабря, когда всё засверкает от рождественских украшений. А когда зима станет заканчиваться, и всё будет стынуть от февральской вьюги, хорошо бы получилась Ирина: где-нибудь в парке, где уже нет новогодних гирлянд, и куда не приходят гулять, потому что холодно – то время, когда все клянут зиму, и хотят, чтобы она поскорее ушла.
Никита сказал, что сегодня Иринина компания выиграла аукцион. Значит, она остаётся в Москве.
– Ирина больше не звонила? – спрашиваю я.
