Данное обстоятельство наводило на подозрения. Учитывая его, Глайнис запретил своим подчинённым приближаться к зоне ДПФ ближе, чем на дуазфут. С этой целью была сделана соответствующая флажковая разметка, которую впоследствии предстояло сменить надёжному забору из колючей проволоки. Наблюдения за птицами, в изобилии носившимся вокруг, убедили Глайниса в правильности принятого решения: по непонятным причинам пернатые избегали залетать в пространство, занятое аномалией.
Постукивая себя стеком по обтянутому гетрой голенищу ботинка, капитан углубился в невесёлые раздумья. Одхан Глайнис являлся типичным представителем офицерской касты: высокий, с вытянутым, как у его любимой кобылы Улы (по которой он сейчас скучал), лицом и с по-лошадиному крупными зубами голубоглазый шатен; его отличали грубоватые манеры, любовь командовать и привычка платить карточные долги. Проведя рукой по коротко остриженным усам, он велел подозвать капрала Родри. Тот вскоре явился с винтовкой наперевес: крепко сложенный, почти такого же роста, как и капитан, рыжеволосый парень.
– Попадёшь? – Глайнис указал стеком туда, где вращалось маслянистое чёрное пятно.
– Шутите, сэр? – В светлых глазах Родри промелькнула лёгкая тень оскорблённого достоинства. Он считался лучшим стрелком полка. – С такого расстояния я в булавку попаду!
Тем не менее, Глайнис, уловил за напускной небрежностью капрала то самое чувство, что все они сейчас старательно скрывали друг от друга: страх. Винтовка, послушная Родри, словно ручная собачонка, взлетела вверх и замерла. После секундной паузы грохнул выстрел, и из ствола вырвался язык пламени. Родри выстрелил ещё трижды – и каждый раз, по общему мнению, попал в цель. И каждый раз – без какого-либо эффекта.
– Хорошо, Родри. Можешь идти. – Чуть оглохший от пальбы капитан всё же заметил нечто, показавшееся странным – странным, даже если учитывать необычные обстоятельства дела. Не прошло и минуты, как он вновь подозвал Родри и одного из сержантов.
– Тэлфрин, соорудите из бумаги мишень по ту сторону ДПФ. – Коротко кивнув, сержант бегом помчался исполнять его приказание. Наконец, в самом узком месте зоны свечения поставили щит из досок и бумаги – на его изготовление ушла часть покосившейся ограды и вчерашний номер «Королевских ежедневных», на тот момент уже частично использованный для гигиенических нужд одним из нижних чинов. Капитан, поинтересовавшись, есть ли там заметка о ДПФ, и получив отрицательный ответ, приказал Родри открыть огонь. Если его предположение подтвердится, «Королевские ежедневные» очень скоро напишут и о ДПФ, и о капрале Родри – если, конечно, контрразведка не засекретит все сегодняшние события.
Родри, передёргивая после каждого выстрела затвор, расстрелял всю обойму – шесть патронов. Как показала проверка, ни одна из пуль не смогла преодолеть сопротивление чёрного вещества или хотя бы повлиять на его вращение. Все они самым непостижимым образом остановились ещё до того, как столкнулись с ним либо же были бесследно поглощены.
Глайнис, озадаченный в ещё большей степени, нежели до испытаний, велел своим подчинённым готовить обед. В тот момент, когда солдаты, порубив на дрова остаток бревенчатой ограды, поглощали разогретые прямо в жестяных банках мясные и бобовые консервы, его позвали к радиопередатчику. Подобно отделению с измерительными приборами, радиостанцию придали роте по причине особых обстоятельств.
