Хранится у нас всегда такого чая понемножку, и заваривают его только для болящих, или уж если очень темно у кого-то на душе и хочется себя повеселить.
Папа заглянул, придя с работы:
– Инга, ну, как ты? Я сейчас такого супчика сварю… Роскошный суп будет у вас сегодня, господа офицеры…
А потом пришла грустная мама.
– Заболеешь от меня, – испугалась я.
У мамы нет никакого иммунитета, если поблизости поселился хоть один вирус, он непременно прицепится ней, как репей.
Но мама устало опустилась в кресло.
– Ингуша, так виски ломит… Причеши меня, а…
Это открытая нами лечебная процедура. У мамы часто болит голова, и один раз, когда уже и таблетки снять этой боли не могли, я взяла массажную щетку, и стала медленно причёсывать золотые мамины волосы. Она закрыла глаза:
– Господи, как же хорошо…
И через несколько минут стало ей легче. Наверное, лекарства всё же подействовали. Но с той поры уверяет она, что я лечу её лучше всех, и даже руки у меня лёгкие и волшебные.
Я выползла из-под одеяла и взяла протянутую щётку.
– Опять какие-нибудь бумаги заполняла? – спросила я.
У мамы в музее много бумажной работы. И это только на первый взгляд кажется, что она лёгкая. Посиди-ка весь день, нагнув голову.
– Описание готовлю. Мы будущей весной откроем Ведьмино озеро.
Не до смеха мне было, но тут стало смешно.
– То есть, как это откроете? Вы знаете, где оно спряталось, и пойдёте его искать?
– Да нет же, – мамино лицо стало блаженным, должно быть, такой массаж и правду приносил ей облегчение, – Помнишь, я возила тебя в Сечино? Там в лесу такой водоём небольшой…
– Позволь, ты имеешь в виду ту самую лужу?
– Ну да, её… Только она не совсем лужа…
– Кому ты говоришь – я ж её видела…
– Будем считать, что это озерцо, – примирительно говорит мама, – Поставим на берегу деревянные фигурки, беседку сделаем. Дети станут приезжать.
Я хорошо помнила маленький, довольно грязный водоём и мне стало жаль детей, способных удовлетвориться такой малостью.
После обеда – а папа действительно превзошёл сам себя, сварив потрясающе душистый бульон с домашней лапшой – я турнула Ваську, который в порыве заботы о больной сестре хотел показать мне какой-то фильм ужасов. Да-да, мой белобрысый ясноглазый братишка до смерти любит всякие «жутики». Но пока я не перестану «сморкаться как извозчик» – по выражению мамы, нечего ко мне заходить.
За окном быстро, по-декабрьски стемнело. Я думала о том, что скоро уже Новый год, и магазинах полно празднично сверкающей дребедени. Мне хотелось сразу всего. Валяться вот так на диване, завернув ноги в плед, – в блаженной болезненной слабости и заботе близких. И пошляться с Лариской по магазинам, нагрузиться невесомыми пакетами с ёлочными игрушками и мишурой, и какими-никакими подарками близким. Васька вон давно просит лампу-аквариум. Его, как и меня, манят глубины.
Я пробежалась по новостям моих друзей «Вконтакте». И вдруг… Моя одноклассница Дашка Сабирова скопировала к себе запись. Как теперь говорят – «перепостила».
Приют «Добрый след» писал об аховой ситуации в близком к нам селе Вишнёвка. Уже лет десять жил в этом селе одинокий дядька, за которым толпой ходили все местные собаки. Тогда о приютах ещё никто и не слышал. Бездомных собак просто отстреливали. И многие из них спасались у Виктора Ивановича на участке. Он же их и кормил, и платил соседям за погрызенных кур и прочие хулиганства своих подопечных.
