Зима ровным слоем снега легла на землю, украсив парки и скверы пушистыми снежными шапками, опустилась белыми шатрами на крыши домов. Снегопад шел всю неделю и казалось, он никогда не остановится. Дворники громко ругались, задрав голову к небу и взывали к Всевышнему смилостивиться над простым народом.. На ночном морозе уснул уставший транспорт, заброшенный своим хозяином, который предпочел ходить пешком на работу, нежели вставать пораньше, чтобы махать лопатой. Опустошенной душой Инга смотрела в окно пустыми глазами и слышала за спиной злобные ехидные усмешки своей соседки:
– Ну что, прикончили твоего блохастого!?
Инга не могла поверить, что люди могут быть такими жестокими, черствыми и мало того равнодушными к чужой беде, так еще хуже – глумиться над ней. Моментально закипела кровь, вспыхнули жаром щеки. Инга в порыве ярости забыла о своей скромности, тактичности и развернувшись, со всего размаха ударила обидчицу твердой ладонью по лицу. Юная ехидна от неожиданности упала на пол и принялась громко визжать при виде собственной крови. Ее подружки, опомнившись от шока, принялись лупить Ингу, таская ее за волосы по всей комнате. Инга вырывалась и кусалась как дикий зверь. Она не чувствовала боли, скорее ощущала, что должна доказать им всем, что сильная и справиться с любой дрянью. Сквозь открытую дверь драку заметил сутулый рыжеволосый мальчик и побежал звать на помощь взрослых. Вскоре появились перепуганные воспитатели, оттащили разъярённую Ингу и всех отвели в медпункт. К счастью, ни у кого не оказалось серьезных травм, но почему то только Ингу наказали по всей строгости, снова заперев в чулане. К нему девочка уже привыкла и пауки, свисающие с потолка, не казались ей такими уж страшными и противными. Она даже с ними подружилась и дала каждому имена. Инге было все равно где находится. В любом уголке приюта она чувствовала себя лучше, чем в стае юных гиен, мечтавших унизить и разорвать ее на части…
В тишине темного чулана храбрая драчунья быстро успокоилась. Ближе к вечеру Инга услышала тихие торопливые шаги по коридору. Под дверью чулана кто- то просунул тетрадный листок, сложенный пополам, в котором лежал бутерброд. Бутерброд – это громко сказано. Всего лишь кусок ржаного хлеба не первой свежести, а поверх него холодная мясная котлета. После дня голодовки любая еда покажется безумно вкусной, но у Инги не было аппетита ее есть.
– Это с обеда- шепотом произнес едва знакомый голос мальчика.– Извини, не смог принести раньше. Директриса собирала нас в зале для своего объявления.
Инга никак не могла вспомнить кто бы это мог быть. Она вообще мало на кого обращала внимания. Здесь, в приюте, ей все казались на одно лицо. Как же она ошибалась. Даже в самом темном месте можно найти островок света.
– Я знаю – продолжал мальчик- про твоего пса. Мне очень жаль. Давно пора было Зойке вмазать. Пусть знает, что тихони тоже могут дать отпор. Меня, кстати, Марком зовут. А тебя – Инга, я знаюк. Я всех тут знаю. Это ты тут ходишь никого не замечаешь. А мне Зойка столько гадостей сделала, вспомнить страшно.
Инга кивнула, она верила, что здесь ненадолго, что мама в скором времени вернётся, ведь она обещала. Но шли дни, недели, месяцы, а ее все не было. А вдруг она никогда не вернется за Ингой? Совершенно неинтересная жизнь внутри приюта угнетала Ингу, отовсюду устремлялись злобные хмурые лица.
