В то время как Матвей и Поликарпов участвовали в аукционных баталиях, Гриша бродил между стеллажей, протирая запылившийся товар. В этот момент дверь магазина резко открылась. Внутрь вошла девушка лет тридцати, с пышными светлыми волосами и яркой красной помадой на губах. Одета она была так, словно направляется на свидание.
– Добрый день! – звонко заявила она.
– Добрый, – уверенно ответил Гриша и перевел взгляд на посетительницу. Перед ним стояла та самая девушка, в любви к которой он признавался в кабинете Матвея. Через мгновенье дрожь прокатилась по его пухлому телу.
Неловкое молчание сопровождалось ее улыбкой. Гриша не смог удержать свой взгляд на ней и резко отвел глаза. Он начал подбирать слова и пытаться сформировать мысль, дыхание его перехватило, будто легкие сжались до размера сердца. Он не смог первым завести диалог и принялся бессмысленно изучать предметы на стеллажах.
– Вы еще не продали те сережки? – хлопая глазами спросила она, совершенно не подозревая о любовных переживаниях продавца.
– Нет, – Гриша начал заикаться, что было свойственно его нервозному состоянию.
Он ускоренно зашагал в сторону прилавка и, встав за него, принялся суматошно искать отложенные им серьги.
– Я специально для вас их приберег, – одновременно с поиском произнес он, – вот они, – выложив серьги на натертое до скрипа стекло прилавка, сказал Гриша.
Она взяла их в руку и стала рассматривать, словно умышленно затягивая время. Гриша в этот момент прокручивал в голове речь Матвея и уже начал подбирать необходимые слова. Он даже незаметно распахнул блокнот и попытался вчитаться в свои каракули. Он собрался с мыслями, тонкой струйкой выпустил изо рта воздух, мешавший ему говорить и произнес:
– Может на концерт как-нибудь сходим или в ресторан?
– Что? – не расслышав, переспросила девушка.
– Вы умеете печь яблочный пирог? – вспомнил замечание Матвея и произнес Гриша. Он так разнервничался, что лишился логического мышления.
– Что? Про какой пирог вы говорите? – засмеялась она. – У вас все хорошо? – она смотрела на нервное лицо Гриши, который стоял как провинившийся школьник перед директором.
Он попытался произнести еще хоть что-то, пока она всматривалась в инкрустированный жемчуг.
– Я беру, цена ведь не изменилась? – оборвав его настрой сказала она и положила семь тысяч в исцарапанную монетницу. – Я хотела еще спросить… – продолжила она. В этот момент сердцебиение у Гриши участилось, словно ему вкололи адреналин. – Тот парень, он вроде владелец этого магазина…
– Матвей? – перебив ее спросил Гриша. В этот момент, как ни странно, он испытал облегчение.
– Значит его зовут Матвей. А я все гадала, какое имя ему больше подходит. А как я могу его увидеть? – девушка вела себя с Гришей так, будто не воспринимает его как мужчину.
– Его сейчас нет.
– На этот случай я ему послание написала, передайте ему, прошу вас, – она протянула запечатанный белый конверт.
– Хорошо, – неуверенно взяв его в руку, будто находящийся там лист бумаги пропитан ядом, при вдыхании которого наступает мгновенная смерть, сказал Гриша.
– Спасибо, пообещайте не распечатывать, – напоследок, улыбнувшись, сказала она.
Девушка выпорхнула из магазина, звонко цокая каблуками, перебежала дорогу и скрылась из поля зрения Гриши, который стоял возле витрины, держал в руках конверт, и провожал ее взглядом.
– Это кстати подарок, – произнес он в немое стекло «Золотой Короны», оставив на нем бесформенное туманное пятно.
