– И цена опять поползла вверх, – договорил Курт. Ван Ален кивнул:
– К нынешнему дню снова добравшись до своей реальной стоимости.
– Я надеюсь, – заметил Курт скептически, – ты не хочешь сказать, что семейство Гайер подставило судью и довело до самоубийства его дочь, чтобы прикупить себе домик?
– Нет, – невесело улыбнулся Лукас, переглянувшись с братом, – но сам согласись, дело странное.
– Как вам удается все это узнавать? – оборвал его Курт. – Когда я задаю вопросы, мне отвечают, потому что я инквизитор и имею право эти самые вопросы задавать. Но вы – никто. Как вы исхитряетесь получать информацию так, чтобы люди не интересовались причиной вашего назойливого любопытства? Сбор сплетен и слухов по трактирам – понимаю; застольные беседы с незнакомцами – обычное дело. Но вы говорите с соседями, родственниками, знакомыми, приходя к ним в дома. Почему они вам отвечают, а не шлют тотчас же далеко и внятно?
– А ты, как всегда, сама учтивость, – хмыкнул Ван Ален. – Да, порой у нас интересуются, для чего нам знать все то, о чем мы спрашиваем, и мы даже говорим, для чего. А нужно нам все это, потому как занимаемся мы сбором сведений о происшествиях дивных, чудесных, невероятных и поучительных для доброго христианина. Сию миссию нам поручил доктор теологии, каковой по старости и немощности не имеет возможности путешествовать по просторам Империи, но желает до своей кончины завершить труд, призванный собрать в себе наиболее удивительные события, связанные с человеческими грехами, святостью, чудесами, дьявольскими кознями и Господней милостью. У меня даже документ надлежащий имеется.
– Документ, – повторил Курт безвыразительно; охотник кивнул, расплывшись в улыбке:
– Точней, их два. Когда мы работаем ближе к северо-востоку – в ходу верительная грамота от Хайдельбергского университета, когда ближе к юго-западу – от Эрфуртского. Оба университета достаточно известные, чтобы про их существование знали, но недостаточно прославленные, чтобы кто-то мог выяснить, что там за доктора водятся и чем занимаются.
– Ну, и к чему это? – устало вздохнул Курт. – Для чего мухлевать с поддельными документами, если можно получить официальную лицензию от Конгрегации и работать, не боясь, что вас внезапно раскроет кто-то чересчур умный или осведомленный?
– Лицензию, – повторил Ван Ален недовольно. – А к ней в довесок необходимость подчиняться правилам и приказам вашей братии. Пошел-ка ты, Молот Ведьм, с такими дарами… далеко и внятно.
– Все равно до того, чтобы показывать эти бумажки, почти никогда не доходит, – примирительно улыбнулся Лукас. – Люди любят поболтать. А когда узнают, что их байка может «попасть в книгу», – рассказать готовы все, что угодно, вплоть до подробностей первой брачной ночи. Правда, порой приходится отделять правду от придуманного по ходу дела, чтоб история выглядела повнушительней, но это уж дело опыта.
– А когда вас возьмут за задницу, примчитесь ко мне с просьбами прикрыть и оградить?
– Ну, должна же быть какая-то выгода от знакомства с инквизитором, – пожал плечами Ван Ален и лишь еще шире улыбнулся, когда Курт одарил его молчаливым прожигающим взглядом. – Так вот, возвращаясь к нашим пройдошливым ребятам с островка, – продолжил охотник, посерьезнев. – Мы выяснили: Гайерам принадлежит значительная часть недвижимости в Бамберге. И дома большинства, если не всех, кто был казнен Официумом или магистратом, не имея при этом наследников, – прошли через руки этой ушлой семейки.
