«Папа, – плакал Марк. – Вернись, папа».
На лоб ему плюхалась прохладная тряпка, и вновь оживала личинка.
Косой свет с потолка. Пятна мокрети на циновке. Запах рвоты и пепла. Дрожь в руках и ногах. Марк выкатился на задний порожек и ткнулся лицом в блестящий лист брюквотыквы. Он смутно надеялся, что туземцы его не видят. Блики скользили по привядшей ботве, и Марк неожиданно понял, что косой металлический крест в огороде отмечает могилу.
– Сколько я провалялся?
Геодский священник аккуратно устроил его на лежанке и сейчас возился у очага. На вопрос Марка он оглянулся. Интересно, где спал сам геодец, пока гость пачкал его кровать мочой и блевотиной?
– Больше десяти дней. Я стал уже опасаться, что вы не очухаетесь. Порылся у вас в рюкзаке – надеюсь, вы меня извините. Нашел диагност.
– Вы умеете им пользоваться? – Вместо голоса из горла вырывался какой-то слабый хрип. Перханье старика.
– Тоже мне бином Ньютона.
– И что он показал?
– Что вы здоровы, как конь, если не считать высокой температуры и легкого системного воспаления.
Марк усмехнулся:
– На Геоде есть лошади?
– Еще какие, – кивнул Ван Драавен. – На Геоде лошади крылатые. – Произнес он это с грустью – но скорее всего, соврал. Снял с огня котелок и перелил темный отвар в чашку. Сунул под нос Марку: – Пейте.
– Что это?
– Народное средство. Пейте, вам полегчает.
Марк отхлебнул. Зелье пахло сеном и сосновой корой, а на вкус оказалось таким горьким, что глаза полезли на лоб. Марк закашлялся и оттолкнул чашку.
– Вы еще и натуропат вдобавок ко всем своим талантам? – злобно проперхал он.
– Я много чего, – с неожиданной серьезностью ответил геодец.
В голове и правда прояснилось. Марк огляделся. Те же пучки трав на стенах. Котлы по углам. Проведя рукой по груди, вместо выданного на корабле комбеза он обнаружил рубашку. Рубашка была чужая и на пару размеров мала. Скосив глаза, он с облегчением убедился, что хотя бы брюки на нем его собственные. Те самые, в которых он направился в Замок памятным днем три недели – или уже пять? – назад.
– Комбинезон вы изодрали, – известил геодец, с любопытством наблюдавший за его манипуляциями. – Я вытащил рубаху у вас из рюкзака, но и с ней вы быстро расправились. Ни разу не видел, чтобы человек с таким упорством рвался из собственной кожи. Дай я вам волю, вы бы сгрызли себе руки до кости.
Марк только сейчас понял, почему запястья опухли и покрылись синяками. Похоже, его связывали.
– Мне чудилось… неприятное.
– Догадываюсь. Что интересно, Франческо, когда болел, все пытался вцепиться в меня. С хорошим таким каннибальским блеском в очах. А кто такая Миррен?
– Моя мать, – сумрачно сказал Марк. – Я ее никогда не звал «мама».
– Ваши родители погибли?
– Да. В супермаркете. Взорвалась плазменная бомба.
Интересно, что он еще наболтал?
– Я думал, на Земле давно нет супермаркетов.
– Вы путаете нас с атлантами.
Пустой разговор. Опираясь на все еще дрожащие руки, Марк сел на кровати и прямо посмотрел на геодца:
– Вы говорили, что отец Франческо тоже болел?
– Да.
– Сколько?
– Меньше, чем вы. Может быть, дней пять. Иммунная система послабее, вот и не было такой аллергической реакции.
Аллергия. Как же. Марк не сомневался, что отца Франческо тоже накачали на корабле антигистаминными препаратами.
– И после этого он совершенно оправился? Геодец опустился на циновку, поджав по себя ноги.
Он уставился в чашку, медленно болтая ее содержимое – как будто гадал на кофейной гуще. А может, и правда гадал. Черт его разберет со всеми этими колдовскими зельями и сизоватым дымом из очага.
