– Боитесь выпустить хоть кого-то из поля своего зрения? – усмехнулся Джейк, отодвигая тарелку. – Райн, вам никто не говорил, что вы до крайности дотошны и властолюбивы? Это даже как-то странно.
– Все мои студенты были именно такого мнения, – улыбнулся я в ответ. – Это называется ответственность. Так вы готовы идти?
– Готовы, – проворчал он, выбираясь из-за стола. – Только давайте поспокойнее. Без ваших скачек по горам.
– Тогда вам лучше сменить одежду на светлую. Пчелы летят на черный цвет.
Мы не успели выйти с местными сборщиками меда. Но я хорошо знал дорогу. Тропа начиналась за деревней и вела сначала к реке, а затем, за мостом, вилась по узкому ущелью между крутых склонов, густо поросших лесом.
Первым направляющихся сюда путников встречало изображение белой богини на скале. Яркие краски не тускнели, защищенные сверху каменным навесом склона. Женское божество Кайлата сидело на груде человеческих черепов, держа в каждой руке связку змей, и смотрело на проходящих мимо свирепыми глазами, налитыми кровью. Ее могучую шею украшало ожерелье из окровавленных языков, и красные капли с них падали на обнаженную белую грудь.
– Это та самая суровая богиня, о которой вы говорили? – осведомился Джейк, рассматривая изображение и явно не решаясь его сфотографировать.
– Да. В местной легенде говорится, что она обитает на вершине самой высокой горы мира в ледяном дворце. Но иногда спускается на землю. В Кантипуре и сейчас есть настоящее воплощение Великой матери – девочка, которую называют кумари. Она живет во дворце на площади Друбар. Ее считают олицетворением невинности и чистоты, только она имеет право ставить красную точку, тилаку, на лбу короля. И правитель страны поклоняется лишь этой маленькой девочке. Но едва она достигает возраста тринадцати лет – превращается в обычную девушку, а кайлатские астрологи и монахи ищут другую кумари, в которой вновь воплотилась богиня.
Мои спутники ошеломленно переглянулись, услышав этот рассказ, и тут же попытались перевести его в более понятную для себя плоскость, потому что поверить в потустороннюю сущность, обитающую в теле человека, было для них невозможно.
– Это что-то вроде королевы карнавала? – спросила Тисса. – Просто ритуальная фигура?
– Нет, это реальное божество, вселившееся в человеческое дитя. По легенде, король Джаяпракаш в похоти однажды убил маленькую девочку, и Великая мать разгневалась на это. В наказание ему она стала переносить свою бессмертную суть в ребенка – кумари, и каждый правитель обязан каяться перед ней, прилюдно стоя на коленях и целуя ее ноги, прося благословения и прощения за тот проступок, ежегодно, в день убийства.
– Но что она вообще делает? – с внезапно вспыхнувшим любопытством спросил Дик, рассматривая изображение на скале.
– Кумари не работает и не учится, ведь богиня, вселяющаяся в девочку, всеведуща. Ее кормят, моют, развлекают, наряжают. Никто не имеет права ей приказывать и даже давать советы, чтобы не разгневать. Она играет с детьми своего возраста…
– Вот жизнь, да, Тисса? – Дик ехидно покосился на девушку. – Тебе бы так. Правда, ты уже старовата. Тебя в богини не возьмут.
– У меня и так прекрасная жизнь, – высокомерно отозвалась та.
– Да. Благодаря мне, – снисходительно внес свой вклад в разговор Джейк.
– Также кумари принимает посетителей. Они убеждены, что, прикоснувшись к ее ступням, излечатся от любых болезней. А по реакции девочки на просителя можно узнать, что ожидает его в будущем. Слезы, громкий плач, крик – означают скорую смерть или тяжелую болезнь. Если кумари начинает дрожать – это означает тюремное заключение, если она принимает всю предложенную гостем еду – ему грозят денежные потери. Но если богиня спокойна и невозмутима, значит, все просьбы будут исполнены.
