Я резко выдохнула.
— Так это не
жизнь и даже не существование.
— В нашем мире
самки беспрекословно подчиняются своим
самцам, — ощерился Этьен. – Ты должна
слушаться, повиноваться и раздвигать
ноги, когда я этого захочу.
Его рука, накрывшая
мою грудь, резко порвала платье.
— Это всё
принадлежит мне, — протянул Этьен,
по-хозяйски дотрагиваясь до обнажённых,
отяжелевших из-за беременности, грудей.
– Я твой господин, твой Альфа и твой
муж.
«К моему огромному
несчастью», подумала я.
— Если бы я хотел
послушную куклу, — ядовито усмехнулся
Валуа. – Я бы без труда её получил.
Подумай об этом на досуге.
Его глаза
сверкнули – и я провалилась в темноту.
Этьен
Я праздновал
победу. Моя самка, моя пара, моя жена
возвращается домой – туда, где ей
положено было быть всё это время.
Если бы она ещё
не воняла этим испанцем… Ну ничего, как
только мы приедем в замок, я тут же
заставлю её смыть с себя ненавистную
вонь беты.
Если бы также
легко можно было смыть уныние, в котором
прибывала Таис. Моя пара явно страдала
о своём прошлом.
Я уловил лишь
отрывок её мыслеобразов, но даже эта
небольшая грусть заставила ощериться
моего волка: даже сейчас, когда Совет
полностью проигран Баевым, когда Таис
полностью вернулась под мою власть,
она, вместо того, чтобы смотреть вперед,
пятится назад, поскуливая как подстреленная
сука.
Это злило.
Она всё ещё не
понимала… отказывалась понимать и
принимать.
— Тебе незачем
сохранять своё прошлое гражданство, —
ощерился я, обратившись к Таис.
«Ты – моя. Ты
принадлежишь мне, роду Валуа и Франции.
Забудь о
прошлом.
— Наши дети
смогут наследовать только земли моего
рода.
«Да, милая, ты
всё ещё остаёшься безродной неблагодарной
девицей, которая вместо того, чтобы
достойно войти в древний род королей и
Альф, не желает расставаться со своим
плебейским миром безответственности.
Но тебе пора принять свои обязательства
».
Я ожидал, что
она поймёт; по крайней мере, впечатлится
возложенной на неё самой судьбой
ответственностью. Но вместо этого она
ужаснулась тому, что у неё могут быть
ещё дети.
Эта дурная сука
даже сейчас, нося под сердцем нашу дочь,
в мыслях содрогалась от одной только
мысли понести от меня снова.
Лживая сука!
А как она пела
на Совете, заламывая себе руки – а вместе
с тем хладнокровно планировала
преждевременные роды.
Я не сумел
удержать своего зверя — и тот надавил
на нашу самку силой, заставляя Таис
замереть на месте.
Ты ничего не
сможешь сделать, дорогая. Будешь
подчиняться. Будешь рожать. Станешь
моей единственной подстилкой на долгие
годы – так, твоё тело будет воспринимать
меня как часть себя.
Беря волка под
контроль, я отпустил Таис, разрешив её
удалиться в спальню — небольшую приватную
комнату на борту.
Мои парни,
празднуя победу и надвигающееся
полнолуние, уже тискали в углу одну из
стюардесс, чьи тихие стоны доносились
из-за занавески.
Мой волчара тоже
сходил с ума от похоти.
Целый месяц
я соблюдал вынужденный целибат. Я –
который всю свою взрослую жизнь засыпал
на одной услужливой суке, а просыпался
от ласк другой, смиренно ждал возвращения
своей пары. Merde!
Проводившая
Таис в спальню девка вернулась назад,
отчаянно виляя бёдрами. Подошла, спросила,
желаю ли я чего-нибудь. А сама уже
услужливо склонилась, облизывая губы.
Помнит, с чего я люблю начинать свои
игры.
Но не в этот раз,
девочка… Точнее, не в этой жизни.
