- Ты можешь сказать мне хоть словечко?
Кира открыла и закрыла рот, и в ее глазах заблестели слезы. Не может. Страх, который охватил мою дочь в тот момент, когда мы попали в другой мир, не разжимал лапы. Неудивительно – для этого мало одного хорошего дня.
Это ведь всего один день.
***
Джейми
Я проснулся от того, что Кира кричала – громко, на одной ноте, мучительно. Выкатившись из кровати, я вылетел в коридор, сжимая в руке боевой кинжал, окутанный сетью заклинаний и способный разрушить множество чар, и чуть не сбил с ног Полину.
- Кира! – выдохнула она мне в лицо, и мы вбежали в комнату.
Комнату мягко озарял золотистый свет ночника. Должно быть, Полина не стала его гасить, чтобы Кире не было страшно на новом месте. Девочка сидела на кровати, захлебываясь от слез. Полина бросилась к ней, тоненькой и дрожащей от ужаса, прижала к себе, повторяя что-то успокаивающее и бессмысленное. Я прошел по комнате, скользя взглядом по остаточной магии. Здесь не было ничего страшного. Вернее, сейчас не было.
- Что, детка? – спрашивала Полина, гладя Киру по щекам и заглядывая в глаза. – Что случилось, маленькая?
Кира не отвечала: икала от пережитого ужаса, вздрагивая всем телом. Понимая, что ответа не добиться, Полина просто обняла девочку и принялась покачивать, как младенца. Я открыл окно, впуская свежий воздух летней ночи, и, обернувшись к моим гостьям, произнес:
- Септинид. Чувствуете запах?
Полина обернулась, посмотрела на меня так, словно не могла взять в толк, о чем это я, Змей меня побери, говорю. В комнате действительно пахло септинидом, а состояние энергетических нитей говорило о том, что их прорезали из другого мира.
Заболела голова.
- Чувствую, да, - кивнула Полина, по-прежнему качая дочь. Кира прильнула к ней, всхлипнула. – Кто-то приходил сюда? И это напугало Киру?
- Верно, - кивнул я, вздохнул и сел на край кровати рядом с ними. Виски наполняла боль. В глазах Полины заплескался ужас – наверно, именно сейчас она почувствовала себя полностью беззащитной. Сейчас они с дочерью были в доме друга, но это не помешало незваному гостю прийти сюда и напугать девочку до истерики.
- Пойдемте на кухню, - предложил я. – Выпьем чаю с ромашкой.
Моя мать всегда говорила: хочешь успокоиться – выпей чаю с ромашкой. Сопроводи его хорошим куском торта и заверши дело стаканчиком бренди. Жизнь показала, что она была права.
Полина кивнула и поднялась с кровати. Кира потянулась следом, не выпуская мамину руку. В длинных гостевых рубашках не по размеру они были похожи на испуганных привидений. Мы вышли из комнаты, и я увидел Тургена, который выглядывал из-за своей двери и сонно моргал, как разбуженный сыч.
- А что случилось? – спросил он. – А кто кричал? А куда вы?
- Иди спать, сыч, все хорошо, - сказал было я, но Кира протянула к мальчику руку, и Турген как верный отважный рыцарь степей бросился к ней и сжал трясущиеся пальцы. Что ж, поставим на стол четыре чашки.
- Она умеет писать? – спросил я, когда мы спустились на кухню, и чайник завел на плите свою деловитую песенку. Полина кивнула.
- Да, умеет, - ответила она и, заглянув дочери в лицо, спросила: - Детка, ты сможешь написать о том, что тебя так напугало?
Кира шмыгнула носом, кивнула, и, не дожидаясь особых просьб, Турген побежал в детскую за альбомом для рисования и цветными карандашами. Вернулся он через несколько минут, неся все необходимое и ежа впридачу. В отличие от нас, еж был бодрым, сердитым и энергично фыркал. Ночное животное, он, должно быть, собирался на охоту на мышей, жуков и червей.
