Как бы то ни было, страховая компания закончила работу, и в положенное время прибыл чек на полную стоимость застрахованного имущества плюс непредвиденная прибавка, выплачиваемая при отсутствии предъявляемых ранее имущественных претензий и предназначенная компенсировать потрясение жизненных основ и моральный ущерб.
– Этот излишек – за перенесенную травму, – сказала миссис Рэнсом, глядя на чек.
– Я предпочитаю называть это перенесенными неудобствами, – поправил ее мистер Рэнсом. – Нас, конечно, обокрали, но не под автобус же мы попали. В любом случае, лишние деньги придутся очень кстати.
Он уже продумывал план действий: он купит более мощный стереоцентр и сиди-плеер, который будет оснащен системой высококачественного цифрового звуковоспроизведения и сверхочистки тона, и все это пустит через пару мощных колонок из красного дерева ручной работы. Вот это будет Моцарт, какого он еще не слышал.
Миссис Рэнсом уютно расположилась в недорогом плетеном кресле-качалке, которое нашла пару недель назад в мебельном магазине на Эджвер-роуд. Это было заведение, куда до кражи ей бы и в голову не пришло зайти – с кричащими мебельными обивками, картинами, на которых кривлялись клоуны, с керамическими леопардами в натуральную величину по обе стороны от входной двери. Товары массового спроса, подумала бы она прежде, – какая-то часть ее существа и сейчас так думала, но магазин порекомендовал мистер Энвер, и кресло-качалка, которое она там купила, и в самом деле оказалось на редкость удобным и, в отличие от того, которое было у нее до кражи, в нем не болела спина. Теперь, когда появилась страховка, она собиралась завести второе такое же для мистера Рэнсома, но тем временем ей попался коврик со слоном, подходящий к ее креслу, и в свете латунной настольной лампы (из того же магазина) он мягко пламенел. Набросив на плечи то, что, по словам мистера Энвера, было афганским молитвенным ковриком и сидя посреди своей пустой гостиной, она ощущала, будто в центре, на полу, возник уютный заморский островок.
В данный момент островок мистера Рэнсома был далеко не столь уютен: он сидел на складном стуле за карточным столиком, на который миссис Рэнсом положила единственное пришедшее с дневной почтой письмо. Мистер Рэнсом взял его в руки. Почуяв запах карри, он спросил:
– Что у нас на ужин?
– Карри.
Мистер Рэнсом повертел конверт в руках – похоже на счет.
– Из чего карри?
– Из барашка, – отозвалась миссис Рэнсом, – с абрикосами. Я все думаю, белый – это слишком смело?
– Белый? – переспросил мистер Рэнсом и поднес письмо к свету.
– Ну, – сказала она неуверенно, – все выкрасить в белое сплошняком.
Мистер Рэнсом не отвечал: он читал письмо.
– Ты только не волнуйся, – сказал мистер Рэнсом жене, когда машина свернула по направлению к Эйлсбери[13]. – Наверное, у кого-то опять разыгралось чувство юмора. Очередная шутка.
По правде говоря, настроение у них было не ахти, пейзаж за окном тоже был не ахти; с тех пор как выехали, они не обменялись ни единым словом; на коленях у мистера Рэнсома лежало письмо с вычерченным карандашом маршрутом.
– По кругу первый съезд налево, – подумал мистер Рэнсом.
– По кругу первый съезд налево, – сказала миссис Рэнсом.
Утром он позвонил в управление складских помещений и разговаривал с какой-то девицей. Фирма называлась: “Грузо-перевозки-хранение: Быстро-надежно” – в этих дефисах ему почудилось что-то зловещее; предчувствие не обмануло его.
