Инсайт. Книга 2 - страница 28

Вернись они хотя бы на пару минут позже, Мо остался бы жив.

Стром чувствовал себя отвратительно. Главное — не проболтаться о череде этих случайностей Еве, иначе она никогда не простит себе просьбы отвезти ее к лорду немедленно.

В дом на холме друзья вернулись уже днем, пребывая в самом мрачном расположении духа. Еще ночью все было хорошо: своей малочисленной, но бодрой командой они причалили к берегу, собираясь днем навестить Мориуса. И что же теперь? А теперь лорд мертв, Висмут ранен и находится в больнице, а Шут заливает горе в кабаке. Из живых и почти здоровых остались лишь Стром и Ева, да практически незаметный Шерл, прячущийся у нее в капюшоне. Дарий же в качестве сопровождающего всегда маячил рядом с некромантом.

Что касается почти здоровых. Оставшиеся в живых физически были целы, кроме Висмута, но души их отчаянно кровоточили. Тому, кто остается, всегда тяжелее, чем тому, кто уходит. Стром переживал потерю старого друга и учителя и с болью в сердце осознавал злой рок сложившейся ситуации, однако мыслями своими ни с кем поделиться не мог. Кроме того, он переживал за раненого Висмута, которого собирался забрать к вечеру на корабль и выхаживать лично, и за Еву, которая страдала из-за потери общего друга и неразделенной любви. Стром не только сочувствовал названной дочке, но и страшно беспокоился за нее, размышляя о том, как недавние события могут отразиться на ней, ведь Ева — носитель темного дара. С тех пор, как друзья узнали, что Ева — некромант, они старательно оберегали ее от всего, что могло бы поселить у нее в душе хоть каплю зла, но теперь… Стром не на шутку испугался того мимолетного взгляда, который Ева, уезжая, бросила на Мадрука. В этом взгляде отчетливо читалась ненависть, а вместе с ней ярость и непримиримая жажда мести. Это повергало капитана в ужас. Вместе со всеми этими думами он беспокоился за братьев, а в особенности за Килана, другом которого и являлся в первую очередь. Несомненно, тот придет в себя и научится жить со своей потерей, но сейчас капитану не хватало присутствия этого, как оказалось, самого серьезного шута на свете.

Конечно, было и чему порадоваться — скоро Эмпорий, на котором Вормак исправит шляпу, и тогда Стром сможет наконец вернуться домой. Но и здесь было то, что омрачало это радостное ожидание: вдруг дома его уже никто не ждет?

Дом Евы внутри было не узнать, и, увидев то, что с ним сотворил лорд, она расстроилась еще сильнее. Да, было красиво и уютно, но теперь все в нем будет напоминать о погибшем друге.

— Стало даже лучше, чем было до пожара, — заметил Дарий.

Ева согласилась с ним, но лицезреть устроенную Мориусом красоту без него самого было тяжко.

Совершенно вымотанные физически и морально, Ева и Стром проспали до самого вечера. Шерл в этот раз устроился на подушке рядом с ней, а Дарий остался в холле и, сидя в кресле, привычно наблюдал за языками пламени в камине.

Проснувшись, Ева обнаружила Строма накрывающим на стол, однако, несмотря на аромат, исходящий от подогретого пирога, отказалась от завтрака и даже от чая.

— Ты должна поесть, — уговаривал ее Стром. — Кто не ест, тот теряет силы. А мы с тобой уже сутки голодны.

И это была правда. Последний раз друзья ели на борту «Провидца».

— А зачем мне силы, Стром? — расстроено спросила Ева. — Из-за них в голову лезут разные мысли, а мне хочется перестать думать.