Инсайт. Книга 2 - страница 6

— Мне было трудно делиться такими мыслями.

— Понимаю. Но что же потом? Он признался тебе?

— В чем признался?

Да как она не понимает?! Может, это нондиверы отшибли способность анализировать действия других людей, чтобы понимать столь очевидные факты, ведь иначе никак не объяснить ее постоянные сомнения. Или же отказы Шута так сильно ранили ее, что она никак не могла поверить в его чувства к ней?

— В том, что он любит тебя, Ева, — серьезно ответил Дарий.

Нет, она несомненно это чувствовала, но предпочитала верить своим глазам, которые, как нарочно, не замечали ни плохо скрываемых взглядов Шута, ни его тщетных попыток справиться с собственными чувствами.

— Ты так думаешь? — с надеждой спросила Ева.

— Да, — ответил Дарий, чувствуя, что снова сболтнул лишнего, — только, пожалуйста, не говори ему, что это я подсказал тебе. Хорошо?

— Хорошо, — задумчиво произнесла Ева.

Она легла на кровать и устремила взгляд в потолок. Что ж, ей не показалось. Она не ошибалась. Всю свою жизнь Ева привыкла сомневаться в себе и в том, что видит и чувствует. Ее считали больной, сумасшедшей, и постепенно она сама привыкла к этой мысли. Теперь, осознавая все, Ева не знала, чему радоваться больше: тому, что ее чувства взаимны, или тому, что она напрасно сомневалась в собственной адекватности. Радость от того, что Килан тоже ее любит, разлилась по телу волнительным чувством, пульсируя в висках и вызывая покалывание на кончиках пальцев.

До самого вечера Ева сидела в каюте, боясь выйти наружу. Она храбрилась, размышляя о том, как поведет себя, когда Шут признается ей в своих чувствах. Думала, как будет смотреть в глаза Висмуту, который стал свидетелем их поцелуя. Отчего-то ей было стыдно перед ним. Хоть Ева неоднократно напоминала повару о том, что влюблена в другого, она понимала, что сейчас ему может быть больно, и это ее расстраивало. Меньше всего на свете она хотела причинить кому-нибудь боль. Такой смеси чувств она никогда раньше не испытывала. Вообще, после отъезда из родного Гланбери, она каждый день сталкивалась с чем-то новым: будь то событие или ощущение.

В дверь постучали. Ева прислушалась. Сердце ушло в пятки. Вдруг это Шут?

— Ева, ты в порядке? — услышала она голос капитана.

— Да, — откликнулась она, — все хорошо.

— Выходи, — сказал Стром, — поужинаем. Уже пора.

— А скоро мы будем в Сомнусе? — уточнила Ева, надеясь протянуть без еды до порта.

— Часов через пять или шесть, — ответил капитан. — Не глупи, выходи.

Щелкнул замок, Ева приоткрыла дверь.

— А я могу тут поесть? — шепотом спросила она.

— Нет! — капитан открыл дверь шире. — Команда трапезничает полным составом. Идем.

Стром понимал ее чувства, но не мог позволить прятаться в каюте. Надлежало привыкать к сложившейся ситуации, и чем раньше она это сделает, тем лучше будет для всех.

Идти на камбуз не одной, а вместе с капитаном было не так волнительно. Он не задавал вопросов, хотя, похоже, прекрасно знал о том, что случилось во время перевязки.

Пока ели, Ева украдкой поглядывала на Килана, но тот старательно избегал ее взглядов. Стром вел себя как обычно: что-то рассказывал, вспоминая интересные истории из своего прошлого, когда еще служил штурманом. После ужина капитан попросил Сомбера исполнить балладу о братьях.

Подгадав удобный момент, Ева вернулась в каюту за плащом и поднялась на палубу, чтобы полюбоваться закатом. Она облокотилась на бортик, наблюдая за бликами на воде. Было холодно, и Ева поплотнее укуталась в плащ. Чем ближе был Сомнус, тем холоднее и тяжелее становился воздух. Шерл, снующий по палубе в поисках насекомых, привезенных с архипелага, увидев Еву, радостно заурчал и забрался к ней на плечо. Пылающее солнце подсвечивало красновато-оранжевым цветом редкие облака и воду, в которой, казалось, вот-вот утонет.