Инсептер - страница 2

Он бросил взгляд на стены, обитые дорогими дубовыми панелями, узор восточного ковра на полу, хмурую фотографию президента над столом, стройку за окном и наконец – на отца.

Казалось, за год сходство двух Мышкиных – сына и отца – только усилилось. Оба светловолосые, коренастые, с широкими бровями вразлет. Только у старшего в углах губ и на лбу уже давно залегли морщины. Седину почти незаметно. Подтянутый – ходит в спортзал семь раз в неделю. Как же, биг босс не может быть толстым и седым. Отец пах мятным освежителем для рта и грубоватым мускусным парфюмом.

– Алексей, – отец сжал огромный кулак, доставшийся ему от пра-пра-рязанских крестьян Мышкиных. – Как долетел? Как экзамен?

Водянисто-голубые отцовские глаза впились в Лешины, карие.

– Нормально, – шепнул Леша. Вся его решимость сразу растворилась, как в детстве.

– Поступил? – нахмурился Мышкин-старший.

– Наверное, – пожал плечами Леша. – Пап, а зачем мне вообще новая школа? Может, в старую вернуться?

– Не поступил – пеняй на себя, – оборвал его отец. – Езжай домой, я пока живу в Алабине, так что справишься как-нибудь сам.

В подмосковном Алабине находилась летняя резиденция Мышкиных – трехэтажный особняк за высоченным забором. Леша любил лежать по ночам на газоне и разглядывать самолеты, садящиеся во Внукове.

Отец отвернулся, давая понять, что разговор окончен. Леша попятился к выходу, наступив на шнурок. Всегда перед громадой личности Мышкина-старшего он казался себе маленьким дохляком.

Он неловко помахал рукой, надеясь, что отец обнимет или хотя бы подаст руку на прощание. Но Мышкин-старший только вытер пот со лба и сказал:

– И вот еще. Ты ничего не видел.

– Чего не видел? – решился уточнить Леша.

То, что отец чуть не спалил собственный кабинет? Ну, может нервы разыгрались, отчет пришел из налоговой или что-нибудь еще в этом духе…

– Ничего! – гаркнул отец.

Леша почувствовал, что в глазах защипало. Он задрал подбородок повыше и хлопнул дверью – громче, чем нужно, чтобы не выдать обиду.

В родной квартире на Якиманке Лешу встретили белые стены, новая мебель и запах только что сделанного ремонта. Младший Мышкин ходил по комнатам, пытаясь найти следы от пожара. Их не было, как не было и намека на их прежнюю жизнь – словно чужие люди купили твой дом, всё переставили и поменяли, а ты напросился в гости. Ходишь и никак не возьмешь в толк: как же так случилось, что твою жизнь стерли, закрасили плотной белой краской? Леша забежал в свою комнату, потрогал пустое место на стене, где раньше висел автограф Уэйна Руни. Задрал голову и увидел себя в зеркальном потолке. «Теперь никаких теней», – грустно подумал Леша. В углу сиротливо стоял чемодан с вещами, доставленный утром из аэропорта.

Леша привык к жизни на Кипре, в городе Лимассол, в доме с террасой и видом на море. Кипр понял и принял Мышкина-младшего: обласкал загаром, закружил в водовороте пенных вечеринок, накормил до отвала и сделал форменным эпикурейцем – вечным туристом, не ждущим от жизни ничего, кроме радости и удовольствий.

Мышкин забрался с ногами на новехонький диван и еще раз огляделся. Всё сверкает, как в салоне красоты. Наверное, этот «версаль» – дело рук крутого дизайнера. Люстры в три яруса, велюр, ручки со стразами… Ужас. Внезапно внимание Леши привлек корешок книги, торчавший в щелке между стеной и шкафом. Леша перегнулся через спинку дивана, потянулся, и маленькая книжка оказалась у него в руках.