Пол немного качнулся под ногами, но крен выправился. Никогда не замечал раньше, как неприятно стоять. Ноги твёрдые и неподвижные, с тем же успехом можно бегать на костылях. Почему прежде не обращал внимания на то, как омерзительно жить. Это последствия проклятия, лекарь говорил, но от этого не легче. Теперь ни от чего не легче. Даже если лечь обратно в постель, тело будет не лежать как раньше, а находиться не на своём месте. Ныть от мучительного чувства несоответствия занимаемой поверхности. А где теперь та поверхность! Никто не знает. Вот ещё пара шагов, теперь каждый день придётся заново учиться ходить как человек прямоходящий, а не балаганщик на ходулях.
Воздух дымный и рыхлый. Хочется выхаркнуть его из себя.
Теперь бы ещё побриться так, чтобы не перерезать себе горло. Нет, лучше опустить бритву и сходить к цирюльнику. Вздох.
Холодная вода противоречит теплу тела, и это несоответствие тоже мучительно. Полотенце грубо дерёт кожу. Если так будет продолжаться каждый день – лучше сразу пустить себе пулю в лоб. Нет, это слабость. Бонасси всегда были сильными. Мы сильные. Я сильный. Я не собираюсь вышибать себе мозги из-за неприятного ощущения воды по телу или полотенца по коже. Это ерунда. Главное – найти ублюдка, который сотворил со мной такую непотребность. И пусть он будет самым мерзким духом, но даже на хозяина Двора можно найти управу. Этот тип получит по заслугам.
Овощи склизкими комками падали в пищевод, мясо отдавало падалью. Мужчина старался не морщиться. Нужно тренировать невосприимчивость своей новой восприимчивости.
Город встретил визгливым шумом. Дробно стучали по мозгам копыта лошадей. Просверлил мозг далёкий гудок фабрики одежды. Гвоздём по стеклу визгливо смеялись проходящие мимо девушки.
Маэро пришлось напрячь огрызки воли, чтобы сохранить невозмутимое выражение лица, которого все ждут от древних. Железная воля покрылась ржавчиной и натужно скрипела от напряжения.
Медленно пошёл вниз по улице, цель он продумал заранее. Шеф Бури вчера вечером за рюмкой спиртовой настойки честно признался, что никаких зацепок нет.
– Эту шпану никто не знает. А ведьма из древних – тупик из тупиков. У ваших каждая вторая женщина – ведьма. У тебя нет никаких идей?
– В Городе сотни тысяч древних, а я вырос гораздо севернее.
– Да, всё время забываю.
Ничего. То, что закрыто четвёртым, даже начальству стражников, несложно открывается для своих. Но всё же Маэро не особенно рассчитывал на быстрый успех. Едва ли ведьма была настолько глупа, чтобы бегать без маски по родному городу, где её в любой момент могут опознать, в компании одержимых и неизвестного духа запредельной мощности. А сам он видел только её колдовскую личину. Чувствительные древние, типа той девчонки из Департамента судьбы, легко почувствовали бы истинную личность. Но он подобными способностями не обладает, хотя и принадлежит к одному из главных родов. А может ведьма из тех, кто предпочитает не показывать свои способности. Тогда вообще не на что надеяться.
Но кое в чём шеф действительно прав. Маэро немного лукавил. Древние постоянно собираются на какие-то ритуальные собрания, не говоря уж о многочисленных родственных связях. Многих он знал если не лично, то хотя бы в лицо, но всё же далеко не всех. А есть ещё отступники, тех даже в лицо мало кто знает.
Однако всегда есть варианты. И через ведьму и через духа. Таких мощных созданий не может быть много. Проблема в том, что духи могут принимать любой облик. Менять и внешность и голос. Ещё один тупик. Но Маэро не возражал, если дело начинается с тупика. Когда ты на дне, единственный путь – наверх.
