– Аурелия, иди ко мне, – словно из этого скалистого оврага раздаётся хрипловатый голос.
Он зовёт меня туда? Хочет, чтобы я умерла? Отступаю на шаг от обрыва и сглатываю.
– Нет, – шепчу, – нет, я жива, а ты мёртв. Нет.
Разворачиваюсь, чтобы уйти, но натыкаюсь на человека, крепко поймавшего меня в свои руки. Страх сдавливает горло, но даже кричать не могу, мне перекрывают рот ладонью. Поднимаю голову, чтобы увидеть нападавшего, и от удивления уже не двигаюсь. Почему он тут?
– Не кричите, разбудите всех, ладно? – шепчет Петру. Быстро киваю, и он отнимает свою руку от моего рта. Отскакиваю от него, упираясь спиной в камни.
– Что вы тут делаете? – шокировано спрашиваю, бросая опасливый взгляд вбок, в пропасть.
– Я слежу ночью за костром, пошёл собрать ещё хвороста и заметил вас. Нельзя сюда ходить, госпожа Браилиану! Здесь опасно, можете сорваться вниз. Как вы забрались сюда, вообще? – он указывает рукой на ту площадку, на которой мы стоим. Обескуражено распахиваю глаза, смотрю вниз и следом на мужчину. Я так высоко. И, правда, как?
– Не знаю, просто шла. Не спалось, решила прогуляться и как-то поднялась сюда, думала о чем-то. Тут очень красиво, – сама не понимаю, как мне удалось взобраться сюда. Не помню. Только шла и шла.
– Больше так не делайте. Я чуть с ума не сошёл, пока искал вас и не заметил здесь. А насчёт красоты, полностью с вами согласен, госпожа Браилиану. Ведь днём нельзя увидеть эту красоту. Она открыта только в ночи.
– Почему? – удивляясь, бросаю взгляд на лес под нами.
– Туман. Он закрывает все это днём, а ночью рассеивается, давая возможность смотреть на это вечно, – Петру подходит ко мне, смотря на пейзаж. Улыбается ему и вижу, так глубоко вздыхает, что его грудь поднимается и опускается под чёрной курткой.
– А давно разрушен замок? – спрашиваю я.
– Хотите получить информацию раньше, чем остальные? – журит он меня.
– Очень. Расскажете? Обещаю ничем не выдать себя, – издаю смешок.
– Замок был разрушен больше пятисот лет назад. Он не был красивым, какие остались сейчас на земле. Но был крепостью, через которую путешественники могли войти в этот город. Он пропускал их и принимал в свои стены, обещая защищать от бед и горя, от войны и голода. Но была Гражданская война, и люди, которых он так бездумно принял в свои объятия, решили, что им мало. Они хотели власти, хотели править и разрушили весь устой. Им помогли извне, враги нашего народа, оставшиеся впоследствии здесь. На него напали, замуровав людей в нём, – он замолкает, а я подхожу ближе к нему, потому что это невероятно. Не может быть правдой.
– Он горел, а они кричали. Молили о помощи, и рухнула башня в овраг, – произношу я. Петру резко поворачивается ко мне и его глаза распахиваются, являя удивление и что-то ещё, но я не обращаю внимания.
– Откуда? – единственное, что он может вымолвить.
– Видела. Во сне. Я скакала на лошади к нему, а он звал меня. Я пыталась бежать к этому замку. Только сейчас понимаю, почему он кричал мне остановиться. Он предостерегал меня, а я боялась. Боялась, что поймает, а потом… потом этот огонь и запах. Ужасно, – шепчу, закрывая рот рукой, чтобы справиться с накатившими эмоциями.
– Сгореть замок полностью не мог, потому что был из камня. Ему помогли стать таким, какой он сейчас, после того, как все люди, находящиеся внутри, сгорели. На него напали, чтобы добить тех, кто остался в живых. Чтобы навсегда оставить эти руины, как напоминание нам о том, что жажда власти стала выше, чем человеческое сострадание и желание подарить людям защиту. Это символ великой любви к народу и его ответа своему правителю, – медленно произносит Петру. Стираю слезы, все же покатившиеся по щекам от этого рассказа.
