Инстинкт мастерства и структура промышленного искусства - страница 3

Вопрос о том, следует ли рассматривать эти подсознательные стимулы нервных центров через функционирование висцеральной системы в понимании тропизматической реакции, является сложным вопросом, которому до сих пор уделялось мало внимания. Но в любом случае, что бы ни говорили по этому поводу специалисты, изучающие эти явления, висцеральных или органических стимулов, задействованных в любой из инстинктивных чувствительностей, очевидно, всегда больше, чем один, и обычно они сложно устроены. Хотя на первый взгляд легко отнести любой из простых инстинктов непосредственно к определенному органу как к основному или первичному источнику, из которого соответствующая стимуляция поступает в нервные центры, отнюдь не легко определить, какой из органов висцеральной системы или других органов, которые обычно не классифицируются как висцеральные, наоборот, не будет играть никакой роли в этом деле.

Из этого следует, что на физиологических основаниях общий ряд человеческих инстинктов не следует рассматривать как дискретные[14] и элементарные склонности. Одни и те же физиологические процессы в какой-то мере, хотя и в разных пропорциях, участвуют в функционировании каждого из них. В инстинктивной деятельности индивид существует как единое целое, и в поведении, которое возникает под воздействием движущей силы этих инстинктивных предрасположенностей, роль, которую играет каждый отдельный инстинкт, является вопросом большей или меньшей, а не исключительной направленности. Поэтому инстинкты должны беспрестанно соприкасаться, смешиваться, вторгаться и накладываться друг на друга, они не могут восприниматься действующими по отдельности и независимо друг от друга. В связи с этим отношения «давать – брать» между несколькими инстинктивными склонностями – сращивание, смешивание и противоположные цели – предположительно, более слабы и менее значимы для простых и, судя по всему, тропизматических импульсов. С другой стороны, менее специфические и неопределенные инстинктивные предрасположенности, такие как родительский инстинкт или склонность к созиданию или приобретению, будут настолько всеобъемлюще и органично связаны между собой в паутине взаимосвязи и взаимозависимости – будут так неустанно смешиваться, смещать или подкреплять друг друга, и у каждого из них будет такой большой и в то же время такой подвижный запас общности со всеми остальными, – что едва ли можно провести между ними жесткие разграничивающие линии. Лучшее, что можно получить в качестве надежного определения, – это описательная характеристика каждой отличительной склонности вместе с указанием существенных, вытекающих из этого последствий, посредством которых каждая «загрязняет» или сама «загрязняется» другими из комплекса склонностей, образующих духовную природу расы. Таким образом, схемы определения, которые были разработаны до сих пор, в значительной степени должны быть приняты как меры удобства, пригодные для текущего использования, а не как различия, навязанные во всех пунктах одинаково резкой существенной дискретностью фактов[15].

Тот факт, что в какой-то мере несколько инстинктов проистекают из общей основы разумной жизни, что каждый из них задействует индивида в целом, приводит к серьезным последствиям в области привычки и поэтому имеет большое значение для роста цивилизации и повседневного ведения дел. Физиологический аппарат, задействованный в функционировании любого данного инстинкта, частично, хотя и в разной степени, участвует в работе некоторых или любых других инстинктов; таким образом, даже на одних только физиологических основаниях привыкание, затрагивающее функционирование любого данного инстинкта, должно в меньшей степени, но повсеместно влиять на привычное поведение того же индивида, когда им движет любой другой инстинкт. С этой точки зрения, сфера действия привычки, в той мере, в какой она влияет на инстинктивную деятельность, обязательно шире, чем конкретная линия поведения, которой обусловлена данная привычка.