Распрямив девушку, прижал к своей груди, склонился к уху, не прекращая медленных размеренных толчков, и задал самый главный на сегодня вопрос, катализатор всего последующего процесса. Он уже довёл любовницу до того предела, когда она согласится на что угодно, даст положительный ответ на любой вопрос, лишь бы прекратить наконец изматывающее болезненное удовольствие. Тонкий момент, и неимоверно важный.
— Ты станешь моей? Навсегда?
На последнем слове бёдра резко подались вперёд, и Эля выдохнула вместе со вскриком:
— Да хоть до скончания веков! Только не останавливайся больше, Русяааа, пожааалуйстааа…
Рустам замер на пару мгновений — эта смягчённая вариация его имени… Как и предыдущее неуверенное «Русь». Никто ещё так не называл альфу. Не рисковали. Но главного он добился.
— Ты согласилась.
Рука, терзавшая чувствительный сосок, мягко поднялась вверх, ладонь обхватила шею под самой челюстью, вторая легла поперёк живота, прижимая ещё плотнее, а толчки в податливое тело резко ускорились, срываясь в рваный ритм. И в тот момент, когда будущая полу-оборотница выгнулась и с тихим, придушенным стоном забилась в его руках, сжимаясь внутри, Рус и сам отпустил себя, срываясь в оргазм и одновременно впиваясь крепкими зубами (слегка заострёнными частичной трансформацией) в левое плечо, смыкая их, прокусывая кожу. Эля дёрнулась, возмущённо и болезненно вскрикнула, но Рустам лишь сильнее сжал челюсти, заставляя девушку замереть.
Переждав головокружительные мгновения, альфа отпустил многострадальное плечо и повалился на кровать, увлекая Элю за собой, на себя. Обнимая. Уже лёжа вылизал окровавленную кожу и уткнулся в место соединения плеча и шеи. Любовница, с которой махом слетела вся разнеженность (как он и боялся), несколько секунд лежала рядом, мелко и шумно дыша, слегка всхлипывая. Через некоторое время севший голос с некоторой обидой и недоумением произнёс:
— Руся, ты что, больной? Или извращенец? Так предупреждать надо о таких сюрпризах… Зачем? Это же больно вообще-то!
— Прости малышка, не смог удержаться. Тебе всё ещё больно?
Рустам аккуратно выскользнул из постепенно расслабляющего тела, перевернул девушку на спину и внимательно всмотрелся в светло-карие глаза. Та почти сразу отвела взгляд и неопределённо хмыкнула:
— Ты так и не сказал, извращенец или нет, — вот же наивняшка. Даже если и так, кто ж признается? — А то мало ли… А насчёт боли… Вроде уже не болит, хотя буквально минуту назад огнём горело. Как так может быть-то? — Эля подняла руку и осторожно коснулась пальцами метки, которая уже не кровила и точно не должна была болеть. — Ты прям как будто территорию метишь, как оборотень какой.
Рус настороженно взглянул в лицо пары — как говорится, не в бровь, а в глаз. Слава богу, это просто расхожее выражение, а не реальная догадка. Но и повод выяснить кое-какие нюансы.
— А если так, ты против?
Эля ошарашенно вскинулась:
— Ты это насчёт предполагаемого извращенства, или всё-таки про мечение территории?
Рус тепло рассмеялся. Такая непосредственная и забавная.
— Глупышка, про метку конечно. Не бойся, не извращенец я.
И мысленно добавил: в том смысле, который подразумеваешь ты, видимо.
— Ну слава богу! А с меткой — не смешно же. Что мы, в фэнтези, что ли? Да и ты, конечно, шикарный любовник, но я ничего не жду в общем-то. Кто я и кто ты?
Похоже, девочка не верит в серьёзность сказанного. Не важно, малышка, ты дала согласие. На всё остальное оно уже не требуется. Вместо ответа альфа увлёк свою избранницу в новый головокружительный поцелуй. Эля беспомощно застонала, но послушно поддалась под его ласками.
