Угрюмый Габиб натянул джинсы и надел майку, подняв руки, вышел из комнаты. Забродов показал глазами на туалет и ванную. Габиб помотал головой.
– Пошевеливайся, урод! – прикрикнул Забродов на Габиба и втолкнул его в зал к остальным азербайджанским главарям. – Это у вас что, кружок по интересам?
– Интересы у них специфические, – ухмыльнулся Сорокин. – Незарегистрированное оружие, я в этом стопроцентно уверен, и еще травка. Уголовное дело можно считать возбужденным.
– У тебя будут серьезные проблемы, придурок, – процедил среднего роста азербайджанец, блеснув золотой коронкой.
– Не будь кретином, – посоветовал Забродов. – У тебя они уже появились. А если ты этого не понял, то я могу тебе объяснить.
И он угрожающе поднял пистолет, как будто прицеливался. Сорокин смотрел на Забродова, ожидая дальнейших команд.
Илларион раздумывал: «В ментовку мы их точно не повезем. Сорокина по голове не погладят, если узнают, каким способом он повышает статистику раскрываемости преступлений. Габиба отдельно не уведешь, так мы его подставим и потом найдем его труп на следующий день в каком-нибудь мусорном ящике, если его не закопают в лесу или не утопят в реке. Остается очень простой вариант. Вырубить троих ненужных свидетелей и ту девушку, чтобы поговорить с Габибом».
– Я сейчас, – сказал Илларион удивленному Сорокину и вышел из зала.
Девушка, по всей видимости, находилась в состоянии ступора, так как она все еще лежала на кровати, завернувшись в одеяло, и смотрела перед собой пустым взглядом. При появлении Забродова она вздрогнула. Он, чтобы не поднимать лишних криков и визгов, броском упал на кровать, зажал ей рот рукой и надавил на несколько точек на шее, после чего девушка, словно под воздействием снотворного, тут же заснула.
С главарями покончили так же быстро. Для этого их пришлось поодиночке выводить на кухню.
Забродов допрашивал Габиба в зале. Сорокин дежурил на кухне, чтобы азербайджанцы не очнулись раньше времени.
Посреди комнаты Забродов поставил два стула, отставив журнальный столик в сторону. В пепельнице все еще дымился косяк, который Забродов притушил, чтобы сладковатый дым не лез в ноздри.
– Габиб, на этот раз мне бы хотелось услышать правду.
– Армяне затевают какое-то крупное дело. Они работают на мафию за пределами Москвы. Азербайджанцы хотят получить свою долю. То, что утворили армяшки, было намеком, что нужно делиться.
– Делиться чем?
– Я этого не знаю. Это знают главари. Вот почему мне нужна услуга, чтобы я поднялся.
– Как насчет отрезанной конечности?
– Я не знаю, – решительно сказал Габиб.
Илларион, внимательно посмотрев на Габиба, поверил ему. И вправду, откуда ему все знать, если он пока в азербайджанской банде никто? Так, скорее перспективный, подающий надежды. И вряд ли ему будут доверять строго секретную информацию. Никто не хочет ставить себе капкан.
– Ты пойми, Габиб, мы не можем допустить мести за стрельбу на рынке. Развяжется бойня. Ты должен быть посредником в мирном процессе.
– Мира не будет, – ухмыльнулся Габиб. – Те армяшки должны заплатить за стрельбу. Это не мои правила.
– Ты знаешь, сколько людей поработало на стройплощадке?
– Я не знаю. Если начну спрашивать, то моему прикрытию конец.
– Азербайджанцы смыкают ряды. Тебе опасно оставаться.
– Я провел шесть месяцев в тюрьме и два года здесь с этими животными. Вы не можете меня вывести из игры.
– Я постараюсь тебе помочь, – пообещал Забродов.
