Алла в очередной раз попыталась набрать номер отца. Было уже далеко за полночь, а он так и не доехал, и связи с ним нет. Она пыталась отогнать от себя дурные мысли, но они настойчиво лезли в голову. Последний раз он звонил, когда останавливался на заправке, а от туда всего часа три езды до Слободки. Что могло случиться?
– Ну что, дочка, не слышно ничего? – в комнату вошла матушка Нина, – у меня знакомый гаишник есть в том районе, где заправка. Попробую позвонить ему, может быть им известно что-нибудь.
– Поздно уже, матушка, – Алла мокрыми от подступающих слёз глазами посмотрела на монахиню, – если случилось, чего, так уже случилось. Давайте утром узнавать. Сейчас всё равно ничего не сможем сделать, смотрите темнота какая.
– Ну, смотри сама. Давай тогда помолимся за отца твоего. Если что, Господь поможет.
– Да, матушка, давайте молиться. У меня вот акафист есть Николаю Чудотворцу о путешествующих. Я буду его читать.
– Читай, дочка, а я в келью пойду, там помолюсь. А утром позвоню гаишнику Фёдору, может и скажет чего.
Матушка Нина вышла, осторожно прикрыв дверь комнаты, в которой Алла уже начала чтение акафиста, устроившись перед иконой святителя Николая.
Утро началось странными звуками, приходящими отовсюду сразу. По первому впечатлению это было пение птиц. Отсутствие утренней прохлады, которая должна была посетить импровизированную каменную постель, навело Семёна на мысль, что всё случившееся с ним ему приснилось, а он находится в номере какой-то гостиницы.
Но открыв глаза, Семён увидел, что вокруг во все стороны до горизонта простирается степь. В паре метров от него проходит дорога, обрамлённая обочинами из разноцветной гальки. Воздух казался необыкновенно чистым и прозрачным. Никаких, обычных для автомобильных дорог, запахов асфальта и резиновых шин не было. Самой высокой точкой окружающего ландшафта была импровизированная подушка из гальки, которая во сне не казалась каменно твёрдой. На всей планете трудно встретить такую ровную природную поверхность, разве что на соляных озёрах Уюни в Боливии. Но здесь не пустыня. Да, и степи в этих местах никогда не было…
Поднявшись и осмотревшись, Семён окончательно осознал, что ничего ему не приснилось, и машины его на дороге нет, а сама дорога просматриваемая от горизонта до горизонта, была абсолютно прямой. Было понятно, что по этой дороге никогда не ездят автомобили. Стало уже ясно и то, что за Аллой он заехать не сможет, сорвётся её собеседование. И неизвестно, сможет ли он попасть теперь на встречу с группой, чтобы ответить на вопросы по своему докладу.
Вины за собой Семён не чувствовал, но тем неприятнее ему казалась эта ситуация.
Собрав ещё несколько камней, увеличив немного с их помощью высоту импровизированной подушки, чтобы оставить хоть какой-нибудь ориентир на безликой обочине, он решил идти в том же направлении, в котором ехал вчера.
Идти, видимо, придётся долго, – подумал Семён, – ну а если не идти, то надежды на то, что выход из сложившегося положения будет найден, не было. Машинально сунув руку в карман в надежде обнаружить там пачку сигарет, он почувствовал камень, и до мелочей вспомнил вчерашний вечер. Осмотр камня, вынутого из кармана, не показал ничего, что бы отличало этот камень от всех остальных камней, рассыпанных по обочинам. Никакого влияния на зрение камень теперь не оказывал. Погрустив немного об оставленных в машине сигаретах, и положив камень в карман, Семён направился к горизонту, куда только и вела дорога. Звуки продолжали литься отовсюду, но они не раздражали, а скорее, успокаивали.
