– Пошла-ка отсюда, пока я тебе не запулила! – Надежду обидели слова соседки. – Мой Степан растёт справедливым и добрым мальчиком, а твоя Машка так и будет врать на каждом шагу, да с пацанятами драться! Такие никому не нужны: ни обществу, ни родителям! Я знаю, почему ты от неё избавилась – чтоб мужика в доме пригреть! Один сбежал, второй утоп, а этот сирота! И находит же себе под стать!
– Неправда! – во двор забежала Катя. – Маша никогда не врёт! Это всё Стёпка!
– О, ещё одна прискакала! – кивнув в сторону Кати, Надежда принялась и за неё. – Ни воспитания, ни пригляду! Копия Васьки! Машку с папиросками ловила, а эта гляди-ка чтоб самогоном не увлеклася!
– Замолчите! – топнула ногой девочка, сдерживая слёзы. – Это Стёпка папироски приносил! Это он у нас ночами клубнику обрывает, а вы и не знаете! А ещё, а ещё он у учительницы деньги весной украл!
– Что-о? – у Нади вытянулось лицо. – А ты знаешь, что клеветать нельзя?
– А вы у Стёпки спросите. Он те копеечки девочкам подкинул, я сама слышала разговор с Гришкой!
– Уходите! – сказала Надя как отрезала и прошмыгнула в дом.
– А чего ты молчала? – Ирина взяла дочь за руку.
– Боялась, что он на меня всё свалит.
– Ох, пойдёмте домой. Вымотала меня эта крикуха, – открыв калитку, Ирина вышла со двора первой.
Но не прошло и двадцати минут, как на пороге дома появился рыбак по имени Кузьма. Тряся на ходу порванной сетью, мужчина заикался от волнения и бормотал что-то несвязное.
– В-в-аш-ш ш-ша-ло-пай, – Кузьма хватал ртом воздух. – Н-на реке…
– Опять сети ваши порезал? – Мите порядком надоели проказы пасынка.
– Д-да, н-нет. Лежит и…
– О господи! – Ира схватилась за голову и рванула к реке.
– Кузьма, скажи толком, что стряслось? – Митя схватил дядьку за рубаху.
– С-самогон-ну обпился, стерлядь, – испугавшись, мужик смог выговорить последние слова без запинки.
– Ох, мать его, – ругнулся Митя, сорвавшись с места.
Ирина бежала к реке, накрутив себя до предела. Её колотило и бросало в сторону. Ноги заплетались, женщина спотыкалась и охала. Мите удалось догнать жену.
– Ира! Подожди! – схватил женщину за руку. – Не пугайся, жив он, жив!
– Но Кузьм-ма сказал… – обливаясь слезами, Ирина тоже начала заикаться.
– Пока он слова выговорит – сердце остановится, – у Мити перехватило дыхание. – Спит мальчишка, самогонки попробовал.
– Что? Ох, я сейчас ему, – женщина быстро пришла в чувство. Не теряя времени, вновь побежала в сторону реки.
Остановившись у воды, закрутила головой. Мальчика нигде не было видно.
– Вон он! – Митя заметил под плакучей ивой белую рубашку.
Егор, свернувшись калачиком, сопел и одновременно что-то бормотал.
– А ну, вставай! – заплаканная мать схватила мальчика за шиворот и потянула наверх.
– Отстань, – охрипший Егор махнул рукой.
– Я тебе сейчас отстану! Я сейчас так отстану, что сидеть не сможешь! Подымайся, гадость такая!
Поставив сына на ноги, Ирина встряхнула обмякшее тело и дала подзатыльник.
– Где взял?
– Да уйди ты, – мальчишка тёр глаза, пытаясь устоять на ватных ногах. – Плохо мне.
– Додумался же напиться! – Ирина вновь одарила Егора подзатыльником. – В таком-то возрасте! А ну, бегом домой! Бегом, я сказала!
Шлёпнув сына по мягкому месту, погнала домой. Егор растопырил глаза и сделал первый шаг. Голова закружилась. Мальчик упал на колени, почувствовав резкую тошноту.
– Ой, ой, стыд-то какой! – не переставала отчитывать мать, хватая Егора за плечо. – Быстро домой! Ой, что люди скажут? Кузьма по всей деревне разнесёт! Ой, позор какой!
