Когда Н. вернулся, я был во всеоружии.
– Ну? Как там дела? – спросил он.
– Пациентка чувствует себя нормально. Давление 120/70. Гемоглобин 114.
– Плохо, что мы не знаем, какой гемоглобин у нее был до нашей биопсии. Давай через двадцать минут ее на кресло. Пора смотреть.
А. уже почти 10 минут сидела на смотровом кресле. Н. консультировал поступающего в терапию больного. Наконец он вернулся. Проверив наличие всех нужных инструментов, он тщательно помыл руки и надел перчатки.
– Леш, у тебя в телефоне фонарик есть?
– Есть.
– Посвети мне туда. Я должен все хорошо видеть.
Но посветить я не успел. Стоило Н. вытащить тампоны, как вслед за ними ручьем потекла кровь. Он моментально прижал артерию пальцем, а затем вновь затампонировал прямую кишку.
– Придется брать в операционную. Иди в приемное и скажи, чтобы оформляли ее «самотеком». Диагноз – кишечное кровотечение. Пусть историю заведут, чтобы номер был. Все остальные бумажки потом, и бегом подавать.
– Их же предупредить в операционной надо… и анестезиологов.
– Я их предварительно предупредил, что может такая необходимость возникнуть. Как чувствовал. Так что подавай, они в курсе. Анестезиологам я скажу, чтобы поднимались.
Уже через 15 минут А. была на операционном столе. А еще через 10 минут анестезиолог разрешил нам начинать. Н. вытащил тампоны и велел мне прижать пальцем артерию.
– Придется нам всю ее иссечь и слизистую как следует зашить.
– Может оно и к лучшему, если это трещина? Сделаем, и дело с концом.
– Если трещина, то лучше… Давай, не отвлекайся.
Н. полностью иссек пораженный участок слизистой, а затем несколькими достаточно глубоко прошитыми швами остановил все-таки кровотечение. Вся операция заняла не больше получаса. Пациентку отвезли в отделение, а мы вернулись в ординаторскую.
– А что теперь? – спросил я.
– А ничего особенного. Ждем результат биопсии. Теперь и договариваться не придется. Лечим пока как оперированную трещину – антибиотики, обезболивающие, перевязки. Наблюдаем на предмет рецидива кровотечения. Ты вроде после дежурства?
– Ну да.
– Езжай домой, отдохни.
– Да нет. Уже полночь почти. Куда я поеду? Я лучше с Вами останусь. За ней послежу, Вам помогу. Вдруг еще какие-нибудь операции будут.
– Ну, смотри, решай сам. Завтра тогда пораньше уйдешь.
– Я завтра опять по графику дежурю.
– Что, трое суток подряд будешь дежурить?
– А что делать?
– Ну, вообще, ты молодой, тебе полезно. Давай иди спать, пока тихо.
Результат биопсии мы получили уже через пять дней. Заключение гласило – умеренно дифференцированная аденокарцинома. Я в растерянности стоял перед Н.
– Ну что? Давай обследовать ее. Надо готовить к большой операции.
Основную часть обследований я уже провел, за то время, что мы ждали результат биопсии. Но при подготовке к операции такого большого объема требовалось более углубленное обследование. Тут возникло очередное препятствие. Консультировавший А. невролог ни в какую не разрешал нам плановую операцию.
– Да вы что? Там куча неврологических проблем. У нее эпилепсия и еще бог знает что. А вы хотите ей четырехчасовой наркоз провести. Вы скажите спасибо, что она после вашего первого наркоза в себя пришла.
– Но она моя родственница, вернее, жены.
– Тем более. Оставьте ее в покое. Угрозы жизни сейчас нет?
– Сейчас нет. Но рак-то есть.
– Рак есть. Вот и отдайте ее онкологам. Пусть они думают, что с ней делать, но я вам точно говорю – в плановом порядке ее никто не возьмет. Только по жизненным показаниям.
