– Смилуйся над шалостями старика-а, – вновь изменил свою стратегию зверек. Находчивый!
– Старик? Да у тебя регенерация, как у земноводных с Нола, так что не надо мне говорить о старости. Ты ещё и меня переживешь.
На последних словах зверёк воодушевился, видимо, его очень привлекала перспектива пережить конкретно этого индивида.
– Ну что мне сделать, чтобы ты отстал? Прям, не знаю, то ли радоваться и смеяться, что ты за двадцать лет нашёл время посетить меня, то ли плакать, что выбрал такой неудачный повод, – поморщился зверек.
– Для начала тебе необходимо извиниться перед лиа, а потом клятвенно заверить меня и их, что ты больше никогда делать так не будешь. И смотри, обещать нужно так, чтобы я тебе поверил.
Ну, он и посмотрел. Причём на нас с Ники. Посмотрел проницательно, извещая нас с ней о скорой расплате. Думает, пожаловались? Вот и не правда! Нет, конечно, если бы мы знали, что идти надо сразу к Аз Хошу, то так и сделали бы. Но в этом случае мы выступали как совершенно невинные жертвы насилия животных.
– Кажется, кто-то всё-таки будет работать белкой, – хмыкнул урджий.
– Белкой? Это ему для полного сходства хвост наращивать надо, – протянула я, вступив в кружок по запугиванию одной злобной шиншиллы. – А смысл добавлять часть тела, когда можно, наоборот, избавиться? Я за продажу на органы!
Зверек вздрогнул и покрепче ухватился лапками за руку преподавателя, облаченную в темную перчатку. Видимо, я все же показалась ему более кровожадной. Да и я незнакома, а тут пусть и мстительный, но свой человек.
– Видишь, это не насилие животных, а насилие над животными! Они меня вынудили к таким мерам прибегнуть! Забери меня отсюда! Меня тут обижают! – воскликнул этот наглец с полным отсутствием совести.
– Да, мы согласны! Забери! – легко согласилась я, а у зверька даже нижняя челюсть вниз отъехала.
– Ни за что! Не съеду! Я тут первый поселился!
– Ты тут уже все общежитие под себя подгреб. Чего именно над этими девушками издевался, а не над другими?
– Так те чужие, а здесь свои, – безапелляционно заявил меховой нахал, но Аз Хош подарил ему такой скептический взгляд, что тот все же повинился: – Другие-то комнаты не оборудованы, а здесь ты сам все ходы делал…
– В каком смысле? – недоуменно спросила я.
– Так, все, закругляемся! – неожиданно поднялся урджий с шиншиллой на руках. – Так что решайся – либо органы, либо ты ведешь себя тише воды, ниже травы.
– Второе, – нехотя ответил зверек, но вновь стрельнул в нас недовольным и мстительным взглядом.
– А, может, все-таки на органы? – не оставляла меня надежда на лучший исход.
– Ты умеешь препарировать? – спросил урджий, и я отрицательно качнула головой. – Вот и славно, значит, эту идею отметаем. Потому что к ветеринарам нельзя – он их уболтает, и те ещё себя на органы сдадут вместо него.
Нет, при зверьке это говорить никак нельзя было! Он же теперь вконец обнаглеет, если узнает, что методов сдачи на органы его персоны у нас нет!
– Обязательно научусь потрошить! – воскликнула я, как клятву.
– Вот потом и сдадим, – легко согласился преподаватель, опуская зверька на пол. – Но помни, грызун мутировавший, одна жалоба – и лично тебя в белку превращу.
Шиншилла с готовностью закивал головой (если с его мехом такое, вообще, возможно) и сбежал вновь в шкаф, а у нас оставалось ещё множество вопросов, которые мы собирались задать преподавателю.
