Проснувшись и сообразив, что ей снова приснился кошмар, Анастасия сначала не может понять – почему она уснула не в спальне, с трудом узнает собственную ванную, вздыхает облегченно и включает холодную воду. Что за глупость, будто ей поможет горячая ванна, ледяной душ – вот что ей сейчас необходимо.
Через четверть часа, завернувшись в махровую гигантскую простыню, Анастасия пьет свой остывший кофе уже на кухне. Кошмар утонул в ванне, теперь она собирается с духом, чтобы позвонить сыну. Закурив, она берется за телефон, слушает длинные гудки, напрягается – что-то случилось, – но в конце концов слышит на той стороне провода заспанный родной голос:
– Аллоу…
– Але, сыночка, ты как?!
– Мать, ну ты даешь, на часы посмотри, с ума сошла – в такую рань звонить. У тебя стряслось что-то?
– Да нет, ничего…
– Ну и нечего тогда звонить, – заявляет невежливый сынок и дает отбой.
– Вот паршивец! Как с матерью разговаривает, – уже сама себе говорит Анастасия, но «паршивец» в ее устах звучит ласково и даже влюбленно. Главное, что сын жив-здоров, теперь можно забыть ужасный сон и заняться делами, а дел накопилось немало, причем довольно срочных.
Анастасия снова берется за телефон:
– Доброго утречка, Афанасий Леонидович!
Ее собеседник узнает голос и недоуменно переспрашивает:
– Что так официально, Настенька? Случилось чего?
– Да назрели некоторые проблемки, и встретиться бы нам не помешало. Поговаривают тут, что ко мне ревизия какая-то хочет наведаться, добрый дружочек сообщил – обсудить с тобой надобно.
– Неужели опять ревизия? Зачастили что-то.
– Вот ты и побеспокоился бы, Фонечка.
– Ладно, не переживай – побеспокоюсь. Приезжай. На секундочку. Все обсудим…
Елисея Тимофеевича Голобродского тоже мучили кошмары сегодняшней ночью. Довольно часто в последнее время ему снилась война. Прибавив себе пару лет в военкомате, он пошел воевать добровольцем в пятнадцать и прошел войну до самых стен Берлина. Счастливой случайностью оставшийся в живых, фронтовик постоянно возвращался в своих сновидениях к тому критическому моменту, когда жизнь его висела на волоске.
Сегодня сценарий его сна несколько изменился. То же солнце пекло нещадно над безбрежными полями Украины, так же он остался в живых – один из всего взвода, отправленного на задание, но только он – желторотый новобранец – уже получил свое ранение, и больше, чем сохранность собственной жизни, его беспокоит невозможность доставить ценную информацию в штаб.
С глухим рокотом над его головой проносятся самолеты, нарезая круги все ниже и ниже, он точно знает, что обратного пути нет – поле, на которое он ступил с другими солдатами, оказалось заминировано. Можно затаиться в густой пшенице, переждать налет, отползать потихоньку, но тогда в штабе не получат его донесение, что может привести к гибели многих и многих других.
Надо ценою собственной жизни заставить себя встать, позабыв о ранении, совершить рывок назад – к дальнему перелеску, тогда у него будет шанс не только остаться в живых, но и послужить Отчизне.
Елисей встает в полный рост и тут же видит – как в замедленной киносъемке – тот смертоносный снаряд, сброшенный бомбардировщиком. И фронтовик просыпается с сознанием, что погиб. Первые несколько секунд после пробуждения Елисей Тимофеевич собирается с мыслями, пытается отделить сон от реальности, убедиться, что попал не на тот свет, а просто проснулся в собственной постели, что это и есть его реальность, а выжженное поле и фашистский бомбардировщик – призрачное ночное видение.
