Вот меня и тянет на Кавказ, в Крым, да куда угодно. Предложите мне на плохих условиях поехать куда угодно, хоть на остров Диксон, на время, я с удовольствием поеду. Мир огромен, а я живу в своей дыре, изучил ее досконально, она уже скучна мне и противна, хочется бежать в другие места, видеть других людей. Ах, как хочется. Вот я хочу записаться в кружок альпинистов, чтобы иметь хоть маленькую возможность, хоть ненадолго попасть на Кавказ, я записался бы хоть в чертов кружок, лишь бы превратил он меня в Вечного Жида, нет, не в вечного, а так, на год – другой, чтобы я полетал, походил по земле, заглянул бы в самые отдаленные ее уголки, и узнал, как живут люди, чем они дышат, о чем думают, о чем мечтают.
Иногда мне хочется писать стихи, но слова или застревают в горле, или выходят какими-то неуклюжими, чужими. Но есть песни, и я их пою. Когда едем куда-нибудь в поезде, я не могу сидеть в вагоне, меня тянет на площадку, на ветер. Дикими и непонятными кажутся мне ребята, играющие в душном вагоне в «козла».
Работа от института на стройке ГЭС под Выборгом летом 1950 г.
Нахожусь в доме отдыха ВЦСПС в Сестрорецке на станции Курорт. В институте дали путевку за двухмесячную работу на строительстве ГЭС, где я работал в июле и августе в восьми километрах от Выборга. Теперь буду отдыхать 12 дней, а потом, чего очень не хочется, за учебу. Эти два месяца прожиты хорошо, впечатлений масса. Попробую их изложить.
Давно мечтал о работе на ГЭС. Ведь по-настоящему физически я не работал вот уже лет 5, а работать хотелось страшно, попробовать, узнать каков я, выдержу ли. Ждал сильно. Ставил две задачи: первая – закалиться физически, стать сильным и выносливым, стараться работать в полную мощь, не сдаваться. Вторая задача сложнее: закалить себя морально, душевно, закалить характер, волю, изменить свое неверное отношение к людям, жить не в одиночку, а в коллективе, быть всегда с ребятами. В итоге – стать сильным физически и морально.
Итак, я сдал экзамены, сдал хорошо, получил долгожданную стипендию, оформил в институте все дела, потом решил отдохнуть дня два, запастись книжками, которые на стройке буду читать (до чего же я был наивным, хотя и продолжаю оставаться таким до сего времени, что является одной из отрицательных моих черт; наивность – следствие незнания жизни).
В день отъезда приехал в институт и начал работать с этого же дня. Послали разбирать сапоги, грязные и рваные, купленные за 25 копеек пара у армейцев. Потом ездил на машине на завод за колесами к тачкам. Был на заводе впервые и с любопытством и изумлением глядел на огромные цеха, освещенные солнцем, полные шума, грохота железа, рева машин. Разнообразные по конструкции, блестящие под лучами солнца, падающего на них, станки возмущенно гудели, выплевывая железную стружку. Около станков суетились люди, заправляя детали, подливая масло, регулируя ход и работу станков. Мы забрали 80 колес и уехали. Затем грузили лебедки, инструменты, сапоги, отвозили все это на вокзал и там погружали в товарный вагон. И к первому часу ночи, разместившись в тесном вагоне, тронулись в путь. Ехать предстояло километров 150 ночью по Карельскому перешейку.
Света нет, но пытаюсь разглядеть своих соседей, знакомых у меня немного – моя группа институтская и еще кое-какие ребята. В соседнем купе собрались исключительно парни, играет аккордеон, поют чисто студенческие, в основном низкосортные или просто похабные песни, читают рассказы, грязные стихи, анекдоты, крики, смех, хохот. Девчонок и близко не подпускают к нашему вагону. Я втиснулся в толпу поющих, слушаю, наблюдаю. Нужно знать все из любой сферы жизни, разных людей, знать песни, анекдоты, – словом, жизнь, какова бы она ни была, худой, уродливой, но это жизнь, и знать ее нужно. Но жизнь, конечно, не песни и анекдоты, я стараюсь понять этих людей, эту сторону их жизни.
