Никогда не забыть, как во Мцхете (вчера еще!), которое скоро станет таким далеким и поэтому еще более милым, она пела в замке, в монастыре «Джвари» на горе, куда мы переправились на лодке через реку Арагви. В полуразрушенном храме она взобралась на возвышение у окна, мы сидели снизу на скамейке. Под сводами монастыря, быть может, впервые за 1300 лет раздались звуки такие сильные и в то же время нежные, то мощно звенящие, то едва слышные, тонкие и замирающие звуки. Я не упомнил всех названий арий и песен. Лицо у нее было вдохновенное, чуть приподнятое вверх. Ветер слегка играл у нее в волосах, они развевались и, казалось, что она летит по воздуху. Чудные были минуты. Как-то трудно писать, неповоротливы слова и получается не так, как хочется.
Леночка, Леночка…
Встретил я их утром 25-го в Тбилиси. Я думал, Лена строгая, неприступная. Она высокого роста, но худенькая, и поэтому кажется еще выше. А потом в расспросах и рассказах об их агитпоходе по целине лед тронулся, и как! Мы постоянно были втроем – я, она и Лера. Может, ревновали остальные ребята? Но нам было хорошо. Мы и в автобусе умудрялись петь. Она мне много (и даже очень) рассказывала о себе, о походах, о Мишке, Лешке и других.
Утром поехали на Тбилисское море, купались, Лера кувыркалась, катались на катере и пели, много пели песен. Потом музей искусств, Куинджи, споры, потом пешком на Пантеон и гору Давида. Большого труда стоило мне уговорить их ехать завтра в Рустави. Но поехали. Утром 26-го я решил во что бы то ни стало отпроситься (золотой наш начальник – отпустил!), и я снова у них. Вечером 1-го дня гуляли по парку, по Рустави, заходили ко мне. У меня была еще мысль о Лере (хотел потанцевать с ней, хотел сказать Рубидию, чтобы он не приглашал Леру), а сейчас, то есть вечером другого дня, о Семеновой уже не думаю.
Лена обещала писать! Подумать только. С каким нетерпением я буду ждать ее писем. И как я хочу поехать теперь в Ленинград на каникулы, чтобы с ними пойти в поход. Думаю, что это будет числа 7-го.
Итак, позавтракав, мы поехали в гостиницу, а оттуда вчетвером в Мцхету. Не стоит писать, скучно это, все равно эти дни запомню до мельчайших подробностей. Как хочу ее снова увидеть!
28.08.55 г. До чего тошно. Такое настроение и прежде бывало часто, но никак не могу к нему привыкнуть. Самыми счастливыми днями моей жизни были, как это ни странно, дни походные: на пароходе в Вознесенье, в закарпатском Ужгороде, дважды на Черном море в 53 и 54 годах, особенно в Сухуми и на теплоходе «Россия», майский поход и сейчас эти два – три дня. Что ж, это должно быть временно. Интересно, что она испытывает. Должна первой написать письмо. А Лера, по-моему, обиделась, что я почти не обращал на нее внимания, особенно вчера, и в автобусах старался садиться рядом с Леной. И при расставании просил не ее, а Лену писать. И было, наверное, очень заметно, как меня тянет к Лене… Ничего, все проходило, и это пройдет. У нее в Ленинграде жених есть – Борис Леоненок. И потом, это безнадежно.
В смысле ответа и в смысле расставания. Увидимся только через полгода в Ленинграде. Эти несколько дней мне намного дороже, чем 10 дней (больше – 12) со Светой, с поцелуями, объятиями и прочим. Не представляю, как это произошло, если я раньше не любил ее, и как это прекрасно, когда любишь. Последнего у меня еще никогда не было.
Я всегда стеснялся. Может, это и к лучшему.
