Этот этап работы закончился тем, что почти все цементные заводы страны были оснащены нашими установками.
Когда появилась вычислительная техника и ее стали использовать в системах, началась другая жизнь. Сначала институт сосредоточился на трех базовых объектах цементного производства мокрого способа – Себряковском, Чимкентском и Новороссийском «Пролетарии». Меня назначили главным конструктором последних двух объектов. На этих объектах, благодаря возможностям вычислительной техники, отрабатывались новые технические решения, усложненные системы. Объекты были разными, поэтому, чтобы разработать и опробовать типовые решения с помощью УВМ для последующего тиражирования, на них и были сосредоточены основные силы института – проектная, конструкторская, исследовательская части. Заводы это понимали, всячески шли нам навстречу, способствовали подбору сотрудников в группы по обслуживанию, а мы находили специалистов, подчас из других городов, проводили их обучение.
Со временем открыли при своем институте базовую кафедру, где готовили одну из групп технологического института, читали им лекции, организовывали практику, потом распределяли на наши объекты. Так и я получил для Чимкента, а потом и для Новороссийска ряд молодых специалистов, на которых потом, когда мы перешли на другие объекты, все и держалось. Приходилось заниматься выбиванием жилья для них. Моя задача состояла в организации поставок комплектующих, УВМ, кабеля, в участии в испытаниях систем, в контактах с руководством заводов.
Постепенно работы сосредоточились в Новороссийске на цемзаводе «Пролетарий», где появилось более современное технологическое оборудование. Но и с Чимкентским цемзаводом долго еще не расставались, ибо постоянно приходилось или что-то усовершенствовать, менять технику, в том числе и вычислительную, на более современную, или приезжать и разбираться, почему что-то идет не так. Это называлось авторским надзором. Чимкентскую группу АСУ возглавлял Ямшанов Алексей Афанасьевич, новороссийскую – Зискель Анатолий Семенович. Оба специалисты высочайшего уровня, каждый в своем роде, с ними меня связывали добрые дружеские отношения, особенно с последним и его замечательной семьей.
Толя Зискель попал на завод сразу после окончания техноложки. Прошел хорошую школу в КИПе, потом в отделе АСУ. Ряд лет работал директором цемзавода «Пролетарий». Много я повидал директоров, но такого необычного директора не встречал. Он говорил тихим голосом, но его все слышали, никогда не ругался, знал на заводе всех и все до последнего, как говорится, винтика. Заводчане его очень ценили и уважали. В начале перестроечных лет, когда директоров стали выбирать на собраниях, выбрали его, несмотря на жесткую конкуренцию. И завод почти сразу пошел в гору, выросли заработки, технология и работа оборудования приблизились к норме.
Много раз приходилось участвовать во всяких совещаниях, конференциях, семинарах. Один раз был участником школы-семинара на озере Иссык-Куль, что проводили «фрунзенцы». Так мы называли сотрудников отдела автоматики Академии наук Киргизии, с которыми поддерживали тесные творческие контакты. Они занимались автоматизацией Кантского цемзавода. Ездил в Суздаль на конференцию по экономике, в Алма-Ату и Ташкент – на минприборовские совещания. Не забуду, как с любимым мною Мишей Левиным, очень умным и ироничным, бродили по Суздалю по вечерам и в перерывах между выступлениями, ездили на экскурсии, и о чем бы ни говорили, с ним всегда было интересно. Однажды он вдруг сказал: «Помнишь, у Салтыкова-Щедрина один мужик семерых кормил? А как ты думаешь, сколько народу кормит сейчас один колхозник?» И долго еще мы возвращались к этой теме, почему так все вышло и что нужно сделать, чтобы экономика в стране работала нормально. Мне тогда казалось, что выборность руководства от лаборатории, отдела, института, до цехов и предприятий в целом есть панацея от многих бед.
