Да будет брак! Пусть не по любви – по элементарному расчету. Будущий доктор наук не может ошибиться в расчетах! Все одно к одному – умный, красивый, интеллигентный. Референт к тому же. Разве что не академик. Но не факт – академиками, между прочим, не рождаются.
Что еще? Да многое! Маше было хорошо с Сергеем. Просто гулять. Просто корпеть над пробирками. Просто говорить. Просто слушать. Похоже, все давнишние представления о любви с возрастом принимают иные очертания и симптомы. Когда-то она определяла серьезность чувств по мурашкам, ни с того ни с сего вдруг появляющимся где-то под коленками. Насекомые неслись вверх, стремительно размножаясь по пути. В течение долей минуты эта холодящая окрестности стихия достигала солнечного сплетения и так же стремительно превращалась в тугой горячий комок. Затем следовала молниеносная потеря сознания. Переход в невесомое состояние. Взрыв эмоций. И возвращение к реальности. Сильной. Яркой. Уверенной в себе. И в нем…
– Подумаешь, симптомы, – уверяла себя Маша, заканчивая последние приготовления к визиту дорогого гостя, – случилось-то раза три. И все три – без толку. До замужества лишь однажды дошло. И то на короткий период. Не надо нам коротких. Нам бы раз – и навсегда. Для себя. И для мамы. Вот любушка моя обрадуется! А вдруг до ребеночка у нас дойдет… голова кругом. А вы – симптомы…
Маша прислушалась к шуму за стеной – мамины подруги пришли за час до назначенного. Как, впрочем, всегда. Никак не наговорятся, кумушки.
– Оно и к лучшему, пускай созревают до главного подарка, – шептала Маша, украшая салаты и заливное перед подачей на стол. – Там уж им не до бабских сплетен будет! Небось опять свою любимую «Иронию судьбы» вспомнят. И запоют в три голоса: «Горько!» В принципе, я не против.
Звонок в дверь застал ее между гостиной и кухней. Не бросать же блюдо с заливным в прихожей. Пусть уж мама сама примет ее подарок. А там уж…
– Мамуля, открой, пожалуйста, – жалобно затянула она, внося кулинарный шедевр в комнату. – Наверное, это ко мне.
И подчеркнуто старательно взялась за установку блюда на праздничном столе.
Сердце подпрыгивало в груди целлулоидным мячиком на резинке. Вверх-вниз. Вверх-вниз. Как же приятно, оказывается, устраивать такие вот сюрпризы своим близким…
Она поставила заливное в центре. Немного подумала и сдвинула чуть влево. Подумала еще… И чего они там возятся так долго? Ну же… Ну…
– Девочки мои дорогие… – что-то в голосе мамы заставило Машу обернуться.
И забыть о заливном. Раз и навсегда.
В дверях стояла… Маша. Нет, не Маша, но очень похожая на нее девушка. Раскрасневшаяся, взволнованная. Потрясенная обрушившимся на нее счастьем. Но как же…
Маша растерянно оглянулась. Мамины подруги застыли группкой снежных баб прямо на диване. А мама… Изумленный взгляд вернулся к двери. Девушка светилась глубоким внутренним светом. Серебристые кудряшки чуть подрагивали на порозовевших ушках. Синие глаза лучились ярким северным сиянием. Мама… такая молодая, такая красивая… Такая счастливая…
– Я вам потом все объясню, хорошо? – прошептала мама, прижимая руку к груди стоящего рядом мужчины. – Да вы многое и сами знаете. Девочки, знакомьтесь, это мой Сережа. Тот самый… Да… Машенька, поди сюда…
Мой? Что значит «мой»?! И почему сразу «Сережа»? И почему «поди», когда не хочется…
– Машенька, ну же… Маша… Ну что же ты? Растерялась… Ну ничего. Ничего, я тебе все потом объясню. А пока вот познакомься – это твой папа…
