– Хорошо. Отчет – так отчет. Только не затягивайте. А ты, – Юстас склонился надо мной и прорычал так, точно собрался сожрать на месте, – уж точно не отвертишься.
***
На рассвете черный воронок привез меня к зданию канцелярии на главной площади – пожалуй, единственном чистом и красивом месте Нового Петербурга.
Белая плитка, фонтан с мраморными статуями, а по периметру – административные здания одно другого краше и наряднее.
Кто был в историческом центре нашего Питера – тот сразу поймет, о чем речь.
А кто не был – погуглите фотографии. А лучше съездите сами – оно того стоит.
Но насладиться архитектурными изысками не дали – вывели под белы рученьки и сопроводили в кабинет начальника: мрачный, тесный, сплошь заставленный картотечными шкафами. Но хоть не в пыточную – уже хорошо.
– Чай, кофе? – старик сел напротив и заправил лист в печатную машинку. – Или чего покрепче?
– Нет, спасибо.
– Ну, как знаешь, – он достал из стола графин с янтарным напитком и плеснул на фалангу в граненый стакан. – А я выпью. Итак, приступим, Гектор. Или лучше называть тебя капитан Старцев?
На первый взгляд звучит как имя дебильного супергероя из комиксов.
Но в мои-то года дослужиться до капитана – вполне неплохой результат.
Особенно на войне, что длилась всего три года.
Главное, чтобы не начали расспрашивать о прошлом, иначе посыплюсь так, что точно окажусь на дыбе.
– Просто Гектор.
– Хорошо, хорошо… – обер-прокурор сосредоточенно застучал по клавишам двумя пальцами – еще бы язык высунул для полноты картины. – Ты в городе уже вторые сутки, верно?
– Да.
Юстас оставил машинку, подался вперед и заговорщицки прошептал:
– А не было тебя довольно давно. Значит, можно смело считать человеком со стороны. Так вот, как посторонний наблюдатель, но при том опытный военный, ответь-ка мне вот на что. Как высоко ты бы оценил вероятность сепаратистского заговора?
– Что, простите? – ожидал услышать много чего, но чтобы вот так сразу – и про сепаратизм? Да уж, у кого что болит.
– Заговор, – трясущаяся рука поднесла стакан к дрожащим губам. – Я здесь тоже недавно. Но почему-то кажется, что я единственный верный слуга императора. А все остальные – предатели и мятежники, продавшие родину за звонкую монету. А знаешь, каков следующий шаг тех, кто уже пресытился златом? Власть!
Стакан с грохотом опустился на столешницу, словно молоток судьи.
– Скажи, Гектор, ты верен императору?
– Я верен родине, присяге и долгу, – ответил без малейших раздумий и промедлений.
– Хорошо, хорошо… – ногти побарабанили по корпусу машинки. – Тебе я верю. Безупречная служба, орден и две медали, в рекомендациях сплошной восторг. Храбрый, решительный, рассудительный – превосходный офицер и достойный боевой товарищ.
Как ни странно, то же самое относится не только к Гектору, но и ко мне.
– Но вот за остальных я бы не был так уверен.
– Остальных?
– За твой род.
– Мой отец скорее умрет, чем преступит закон. В это можете тоже смело поверить.
– Так-то так, но пока что Андрея не проверяли на прочность. Не ставили в условия, в которых крайне сложно следовать привычным принципам. Слышал, совсем недавно ваш долг вырос на десять тысяч…
– К чему вы клоните? – прервал эти пространные заходы вокруг да около, прекрасно понимая, куда все идет.
– Любите прямоту? – Юстас усмехнулся и допил виски. – Я тоже. Поэтому предлагаю немного поработать на благо отчизны. И, возможно, спасти Североамериканскую колонию от независимости и последующей за оной войны. Я хочу, чтобы моя страна росла и крепла, а не дробилась на враждующие меж собой лоскуты. А вы?
