Ещё через два дня грустный Шумейко принёс старпому рапорт. Старпом покивал с лицемерным сочувствием, быстро оформил необходимые документы. После того, как дверь закрылась, исполнил замысловатое коленце, смущённо прокашлялся, одёрнул рубашку и отправился на камбуз – распорядиться, чтобы доктору выдали обещанное вознаграждение из личных запасов.
Засыпая, он улыбался, как ребёнок. Зато капитан-лейтенант Шумейко вздрагивал каждые полчаса и молился, чтобы ночь поскорее кончилась.
За завтраком старший помощник пребывал в отличном настроении. Только что ушёл медицинский бот – «крестик», как его называли за форму корпуса. На нём отчалил, имея на руках направление в госпиталь, капитан-лейтенант Шумейко. Рундук в каюте старпома остался гостеприимно распахнутым – но он предупредил Джока, что готов сегодня стерпеть всё что угодно, кроме мусора.
Док благодушествовал за соседним столом, допивая компот и представляя, как он вечером откупорит бутылку доброго вина.
Старпом обратился к механику.
– Тамме, я тут подумал на досуге… Ты в шашки ещё играешь?
Нуорссулайнен захлопал светлыми ресницами.
– Н-ну, иногда разминаюсь…
– Может, сразимся с «Нахимовым»? Вызовем на турнир. А то давно им от нас не доставалось.
– Дался тебе «Нахимов», – сказал Вонг, допивая компот. – Они и так вечно вторые. Стреляем мы лучше. По тревоге выходим быстрее. Чего тебе ещё надо?
– А тут мы их ещё и в шашки, – старпом мечтательно прищурился. – Стрелять и ходить лучше всех нам и без того положено. А вот в шашки…
– Боюсь, не получится, – погоны у механика на плечах встали домиком. – У них Эстевес очень сильно играет. Наверняка выставят его, а я с ним как-то едва-едва к ничьей свёл.
– Никто не мешает тебе выставить сильнейшего игрока на корабле, – старший помощник намеренно сказал «на корабле», а не «в команде», – или, по крайней мере, воспользоваться его консультациями.
И побарабанил пальцами по столу, внимательно глядя на собеседника.
– А! – подумав, после паузы сказал механик.
– Ну, – ответил старпом, пожимая плечами, – а ты думал, я тебе о чём?!
Катер Паркера шёл как по ниточке, но причальная команда флагмана не сводила с него глаз – мало ли что. Разошлись створки гостевого шлюза, выпустив крохотное облачко неоткачанного воздуха. Шлюз осветился изнутри, и Паркер буркнул: «Ничего себе…» В таком ангаре можно разместить штук десять катеров. «Независимый» вообще производил впечатление. На подлёте Паркеру казалось, что приборы врут, показывая расстояние – флагман словно не приближался, а только рос и рос в размерах. Со стороны он выглядел массивным, но отнюдь не перекормленным – уж коренной-то африканец знает, чем отличается носорог от жирного бегемота, так Паркер и сказал Венёву. Носорог при всей своей кажущейся массивности и неторопливости может быть стремительным; рискующие проверить это очень быстро расстаются с иллюзиями.
– Вы не возражаете, доктор, если мы немного подправим курс? – прозвучало в наушниках. – Пять градусов вправо, два градуса вниз с вашей стороны. Конечно, мы примем вас и так, но если поправить, будет совсем хорошо.
Стыковочная автоматика, рассчитывая безопасное сближение, обычно направляла корабль в геометрический центр шлюза. Паркер ухмыльнулся, когда представил, как глупо будет выглядеть крохотный катер в центре посадочной платформы, и согласился с тем, что можно подвинуться в сторону – ещё для кого-нибудь место останется.
