– А потому, что это правильный, заложенный в тебя ход мысли, ты нацелен на тупое размножение!
– Выходит ты, Гриша, похотливое животное, а не человек! – резюмировал Аверьян. – Ха-ха-ха! – и заржал первым, курсанты подхватили.
Интересную дискуссию прервал звук подруливающего борта полсотни восемь, двое курсантов встали с травы. Закатить самолёт, заправить, и следующий пилот садится в кабину для выполнения полётного задания. Первая смена подходила к концу, остались только крайние заправки.
Макс второй раз за день вырулил на ВПП аэродрома:
– 2 24, разрешите взлёт!
– 2 24, взлёт разрешён! Уход в зону после круга, там пока занято. После четвертого разворота уходи в пятую зону, как понял?!
– 2 24 понял, пятая зона, после круга.
Опять пятая, ну и отлично, подумал Максим, покрутим пилотаж в ней самостоятельно, без контролеров.
– 2 24 в пятой!
– 2 24, принято! Зона свободна, пилотаж разрешён!
– 2 24 понял!
Погнали! Набор высоты, пикирование под углом сорок пять градусов, ориентир на земле – озеро с облаком над ним. Белое, на темно-синем фоне, оно напоминало глаз, только идеально круглый. Облако над озером немного увеличилось в размерах, и центр стал темнее. Облака бывают разные, не отменять же назначенный, такой удобный ориентир в зоне. Направляем нос самолёта точно в центр, скорость 700 км/ час, пора выводить из пикирования. Самолёт вошёл в облако как нож в масло, в кабине сразу потемнело. Ручку на себя, перегрузка вдавила в кресло и… стих двигатель и исчезла перегрузка, ручка управления свободно болталась, никакого давления на неё не ощущалось, как будто убрали звук и выкачали воздух вокруг.
Это было настолько неожиданно, что мгновенно пересохло во рту, и в голове сразу всплыл порядок действий в особых случаях. Только случай был настолько особый, что он не упоминался в руководстве по полётам. Вокруг по-прежнему было белёсое молоко. Видимость ноль. Самое главное, вспомнились уроки самолётовождения – высота!
Глянув на приборы, ситуация не только не прояснилась, но и окончательно запуталась. Высотомер вращался с 1000 метров до 2000, потом назад, при этом радиовысотомер показывал 1 метр. Так обычно бывает на рулении, когда самолёт на земле. Скорость была на нуле. Обороты двигателя тоже ноль.
Курсант Андрейченко элементарно впал в ступор и не знал, что делать. Так просто не бывает! Этому никто не учил и не предупреждал, что такое может быть!
– Мать твою! – выругался вслух Максим. – С чего начинать-то? Я же сейчас в озеро спикирую.
Но шла секунда за секундой, и ничего не происходило. Получается, я уже выровнялся в горизонте и иду параллельно земле? – подумал Макс.
Прибор АГД, авиагоризонт, показывающий в каком положении самолёт, вращался как белка в колесе, при этом крен показывал то левый, то правый. Получается, если верить приборам, то самолёт вращался, то влево, то вправо, но при этом никаких перегрузок и крутящих моментов не воспринималось.
Доложить РП о нештатной ситуации! – Вот, наконец-то, появилась здравая мысль. – А что я доложу, интересно? Палец автоматически нажал на кнопку радио.
– 2 24, кхы кхы, – от волнения с кашлем выдавил Максим – отказ всех систем самолёта! – Отпустил кнопку, чтобы услышать переговоры, – ответом была полная тишина в шлемофоне. Лампа рации плавно погасла.
– Ну, это просто… я не знаю. Может я уже на разборе полётов у Апостола Петра? – но кабина, стекло фонаря сверху и окружение из приборов подвергали сомнению, что это Страшный Суд.
