Сложно судить о том, испытывал ли Сталин хотя бы малейшие угрызения совести, обрекая миллионы советских солдат на верную гибель, но бессердечным он не был. Он отлично справлялся с ролью командира и в стремлении к победе не останавливался ни перед чем, но к немцам испытывал неподдельную ненависть. Он был искренне поражен тем, что Гитлер решил вести на Восточном фронте войну на уничтожение – войну, целью которой было уничтожить коммунистический режим, стереть с лица земли советские города и убить или обратить в рабство миллионы советских жителей. «Что ж, если немцы хотят иметь истребительную войну, они ее получат», – предупредил Сталин в ноябре 1941 г.>41. На протяжении всей войны Сталин был сторонником карательных санкций в отношении Германии – санкций, которые позволили бы не допустить появления нового Гитлера. Хотя Сталин никогда не считал вину нацистов за развязывание войны виной германского народа в целом, к врагам он был безжалостен и поощрял стремление своих войск к возмездию только тогда, когда это соответствовало его политическим или экономическим целям. На публике он ни разу не выразил никаких чувств по поводу смерти сына, Якова, погибшего в немецком плену во время войны, но это горе объединило его с миллионами других советских граждан, потерявших на войне своих близких.
Одно из самых эмоциональных и откровенных высказываний Сталина о Германии и немцах содержалось в его заявлении во время визита чехословацкой делегации в марте 1945 г.: «Сейчас мы сильно бьем немцев, и многим кажется, что немцы никогда не сумеют нам угрожать. Нет, это не так. Я ненавижу немцев. Но ненависть не должна мешать нам объективно оценивать немцев. Немцы – великий народ. Очень хорошие техники и организаторы. Хорошие, прирожденные храбрые солдаты. Уничтожить немцев нельзя, они останутся. Мы бьем немцев, и дело идет к концу. Но надо иметь в виду, что союзники постараются спасти немцев и сговориться с ними. Мы будем беспощадны к немцам, а союзники постараются обойтись с ними помягче. Поэтому мы, славяне, должны быть готовы к тому, что немцы могут вновь подняться на ноги и выступить против славян»>42.
Одним из самых строгих критиков военного руководства Сталина был его биограф времен гласности, генерал Дмитрий Волкогонов. Волкогонов вступил в Красную Армию в 1945 г. и 20 лет проработал в отделе пропаганды вооруженных сил, а затем возглавил советский Институт военной истории. Благодаря своему опыту и занимаемой должности, Волкогонов (в частности, когда у власти был М. С. Горбачев) имел доступ к целому ряду советских военных, политических и разведывательных архивов>43. Изданная им в 1989 г. биография Сталина получила всеобщее признание как первое серьезное и по-настоящему непредвзятое исследование деятельности советского диктатора, опубликованное в СССР. Вердикт Волкогонова о деятельности Сталина как военачальника был таков: он «не был “гениальным полководцем”, как о том было сообщено миру в сотнях фолиантов, фильмов, поэм, исследований, заявлений», он «не мог опереться на профессиональные военные знания» и «доходил до всех премудростей стратегии, оперативного искусства в ходе кровавой эмпирии, множества проб и ошибок». В то же время, Волкогонов не пытался закрыть глаза на положительные моменты военного руководства Сталина – в частности, на его способность видеть «зависимость вооруженной борьбы от целого спектра других, “невоенных” факторов: экономического, социального, технического, политического, дипломатического, идеологического, национального»
