Один из мужчин, старик уже почти, ехавший со своими сыновьями, перед самым приездом к городским стенам, вручил мне мягкие сапожки и ткань для портянок.
- Вижу, что не собираешься останавливаться в городе, да и с нами путь продолжать не желаешь. – Он достал их из-за спины, протянув вперед. – Не гоже босыми ногами дальний путь держать. Пусть они берегут твои ступни. Примерь-ка!
И я, довольная нужным подарком, примерила. Они были впору, а портянки приятно прилипали к коже, защищая от мозолей. Благодарила его вдохновенно, от души. И поняла, что встреченные нами люди были даны кем-то свыше.
На прощание нам вручили маленький походный набор посуды из котелка, ложки и кружки. А Нисса вручила сумку с длинным, широким ремнем через плечо, чтобы было удобнее нести.
- На, и спрячь скорее, пока Бранк не видел. – Торопливо сунула она мне в ладонь несколько медяшек. – Хлеб на дереве не растет. Как и крупы. А запас спину не потянет, тем более, у тебя вон какой говорун прожорливый.
Я благодарила их всех. Аж слёзы на глаза навернулись. До чего же они добрые, внимательные и отзывчивые. Смекнули ведь, что по другой дороге идти собралась и вещей нужных не пожалели.
Когда утром прошли через охрану на воротах в городок, я была удивлена, что меня просто спросили имя и фамилию. Дополнительным вопросом стало место рождения.
Так и хотелось сказать: «Илья я, сын Ивана, родом из Мурома». Но пришлось назвать деревню Иста, где жили родители. Хорошо, что с целью визита не пристали. Меня пропустили, не взяв плату «за такую пигалицу» и посоветовав в столицу не соваться без богатых сопровождающих.
А мне туда и не надо. И пусть о погони даже речи не шло – кто в здравом уме побежит за ненужной никому девкой? Я старалась идти не в ту сторону, где меня могут найти и вернуть обратно.
- Я и здесь только провизию в дорогу собрать. – Ответила стражникам. – И в пригородах Манча есть где найти работу. Не только же в городе господам прислуживать!
- Ишь ты, господам! – Расхохотался один из них, взявшись за живот и потряхивая густой рыжей бородой, спускавшейся до пуза. А синие глаза его ох как блестели из-под кустистых бровей. – Беги уже, очередь задерживаешь.
Наскоро прикупив на рынке крупу и сухари, вяленое мясо и твердый сыр, я на оставшиеся две медяшки купила для Гошика кивар – местный фрукт в твердой кожуре, но сладкий внутри и мягкий, как авокадо. Для переноски самое то. Разжилась солью, местным чаем и огнекамнем. Этот минерал добывали повсеместно, и он заменял спички, начиная тлеть, если хорошенько потереть его в руках. А, отдав всё своё тепло разгорающемуся костру, затухал и на огонь уже не реагировал.
Я видела такой у Бранка, а мелкий доставала из кармана передника Нисса, когда ставили костры для приготовления каши и похлебок. Тогда и расспросила о его свойствах. На меня смотрели с недоумением, а Гошик знатно, со шлепком, приложил к своей мордочке лапу, закатывая глаза.
- Ни разу папка с мамкой не давали даже посмотреть, не то, что подержать. – Призналась я в том, что только что подумала. В доме, из которого я сбежала, я просто подкинула в печку хворост, так как там шаили ещё угольки. А уж как мачеха растапливала её, я вправду ни разу и не видела.
- Как же они пустили тебя одну в дальнюю дорогу? – Всплеснула она. Именно тогда она и взяла надо мной опеку. А я и рада была. Душевность и сочувствие, как и милосердие – редкий дар в моём прошлом мире. Многие сдержать себя не могут, лишь бы вставить шпильку и позлорадствовать чужим ошибкам или горю, назидательно поднимая взгляд и как бы говоря всем вокруг, что такое с ними точно никогда бы не случилось. Только вот, не всегда у них получается нос высоко задирать, ведь за белой полосой всегда идет черная. А уж как в ответ поступит тот, кого высмеяли в трудный час – дело десятое.
