– Не слишком ли много ты на себя берешь? – обратился к нему Давид. – Я не стану вкладывать свои деньги в эту войну и не окажу тебе поддержки.
Глядя на Давида, еще два представителя шляхетной элиты высказались против. Первый, влиятельный магнат Бартош, открыто заявил, что не стоит привлекать к конфликту иноземных рыцарей. Второй, крупный землевладелец по имени Каспер, выразил опасения, не приведет ли новая война к ослаблению государства, голоду и недовольству горожан и крестьян. Лучше проложить новый торговый путь через дружественные земли, в обход Баршицы и Глиницы.
Подал голос и старый феодал Хайнрич. Он заявил, что следует советоваться с магнатами, прежде чем принимать такие решения. Также Хайнрич заметил, что лично его вероисповедание жителей Баршицы и Глиницы не интересует. И он лучше бы пошел войной на пруссов, чтобы получить выход к морю, чем связываться с Радвилом. А еще лучше посадить после Борислава на трон Иларию и Густава, ибо тогда Вестлицкое княжество объединится с приморскими землями Узурии, что поспособствует торговле, в частности вступлению в Ганзейский союз1, и укреплению государства в целом.
– Мне не нужна ваша поддержка, – сурово изрек Борислав. – У меня достаточно людей, готовых пойти со мной против Радвила. Я не стану по каждому поводу спрашивать дозволения магнатов и шляхты. Не хотите идти со мной – не надо. Только после не просите открыть вам дорогу к морю.
– Позволь мне, великий князь, вернуться в Залесье. Я воевода в Лебяжьем Кургане и могу набрать тебе славных бойцов, – предложил полководец Матеуш.
– Вот славный друг! – Борислав сошел с трона, подошел к Матеушу и положил ему руку на плечо. – Тебя я люблю и уважаю! Но ты нужен мне здесь. Тебя я оставляю наместником в Вестлице, в помощь тебе будет мой каштелян. Смотри, береги мою будущую супругу и дочь, пока я воевать буду. Знаю, ты верен мне и никому не позволишь чинить здесь беспорядки. А шляхту в кулаке держи!
– Но, великий князь, позволь заметить, – вставил слово князь Давид. – Пока у тебя не родится сын, ты должен признать Иларию наследницей. – Князь приблизился к Бориславу и, чуть прищурившись, добавил: – Что, если тебя на войне убьют, а супруга твоя разрешится девочкой? Ты ведь не хочешь допустить смуты?
Лицо Борислава помрачнело. Из-под косматых сдвинутых бровей горели недобрым огнем его карие глаза.
– Стало быть, уже и похоронил меня… – протянул он, смерив князя Давида пристальным взглядом. – Однако, как ни прискорбно сие, ты прав. Я должен подписать указ о престолонаследии. Я не оставлю трон дочери, даже не проси. Если у меня не будет сына, а Илария в браке с Густавом родит мальчика, он и будет наследником, а его родители – регентами.
Князь Давид не стал спорить и отошел в сторону, хоть это решение и не вполне удовлетворяло его.
Борислав между тем обратился к стоявшему поблизости воеводе Велимиру из Копле:
– А ты езжай к своей супруге, напомни ей заветы католической церкви, а то поговаривают, что она у тебя все продолжает участвовать в языческих обрядах. Да и сына Ариса не забудь крестить. А не сделаешь этого – не показывайся мне на глаза. В поход отправимся без тебя.
– Как тебе угодно, великий князь, – сдержанно ответил Велимир и поклонился.
Нашлись среди придворных и те, кто яро поддерживал кампанию: для кого-то это был способ проявить себя, для кого-то – заполучить новые вотчины и земли, а в придачу еще титулы и богатые трофеи.
