Кажется, в эту надежду готов был поверить даже Шон Фланаган. А, может быть, всё дело было в ностальгии, нахлынувшей на Рыжего. Возвращение домой всегда затрагивает самые глубинные струны души.
– Так, значит, вы ирландец, мистер Фланаган? – рыжий мальчишка, бодро шагавший рядом, покосился на своего спутника, с удовольствием глазевшего по сторонам. – А я сначала решил, что из этих… иносранцев…
– Не любишь приезжих? – усмехнулся Шон забавно исковерканному слову.
– Я ненавижу только англичан, – широко улыбнулся мальчишка. – А остальные… Благодаря им я зарабатываю, так чего мне их не любить? Просто они потешные. Когда я вас приметил, сначала тоже принял за американца. Одеты больно не по-нашему.
– Ну… если учитывать, сколько лет я не был в Ирландии, то меня уже можно считать иностранцем, – рассудил Шон.
– А откуда вы?
– Я? Да я… поколесил уже по миру, Падди. Нынче был по ту сторону океана, в Америке.
– Ого! – мальчишка уважительно покачал головой. – Говорят, там наших много…
– Да. Хватает, – признал Фланаган. – В прошлом веке, когда был Великий Голод, люди бежали туда тысячами. Надеялись, что Америка – это рай земной. Скажу тебе, на рай эта страна совсем не похожа. Но… Лучше уж там работать как проклятому, чем умереть с голоду на родине.
– Говорят, теперь у нас будет не хуже, чем в Америке. Теперь мы сами всё будем решать, а не эти чёртовы англичане.
Шону о политике говорить не хотелось – слишком скользкая и неприятная тема. Ему гораздо интереснее была персона самого парнишки – видно, что есть характер, и смекалка, и упорство. А это уже половина успеха.
– А ты? Местный?
– Нет, из Брея, – мотнул рыжей головой Патрик. – Мои там живут. Мамка, сестры и два брата. Нас у мамки пятеро. А отца нет. Убили. Уже три года как… Так что я за старшего. Вот и помогаю мамке. На месяц приезжаю сюда, потом отвожу обратно денег, и опять возвращаюсь. У нас работы не найти. А Дублин большой, здесь каждый день на вокзале народу куча. Можно заработать, если пошевеливаться… Я мамке хорошо помогаю. Она, говорит, что я кормилец.
– А живешь где? Родичи здесь есть?
– Где придётся, там и живу. Привык уже. Летом вообще в парке можно ночевать. Зимой хуже. Мамкина тётка где-то тут, но к ней не хожу. Она не зовёт. Ей своих надо кормить. А я напрашиваться не стану. У нищих тоже гордость есть. Вот когда-нибудь я обязательно разбогатею, и куплю нам дом здесь, в Дублине, и всех их сюда заберу…
Шон не удержался от усмешки, и мальчишка сразу надулся обиженно.
– Что? Что так ухмыляетесь? Думаете, так не бывает? Мамка говорит, что я просто мечтатель. А я верю, что если буду очень стараться, обязательно стану богатым! Так что… не надо мной смеяться, мистер!
– Я… не над тобой, – снова улыбнулся Шон. – Просто… когда-то я тоже верил, что нужно приехать в большой город, и много работать, а не сидеть без дела, и тогда непременно всё получится…
– И? – нахмурился Патрик, словно боялся услышать ответ, который его разочарует.
Шон в ответ развёл руками, предлагая оценить свой внешний вид.
– И… всё так и вышло! – подмигнул он. – Мечты сбываются, если в них веришь, и… если идёшь им навстречу. Разве я похож на деревенского парня, сына бедного рыбака? А ведь я не хуже тебя, знаю, что такое нищета.
– Правда? – глаза Падди широко распахнулись. – Вы не всегда таким были… богатеем? Как-то не верится…
– Клянусь, что говорю правду. Так что… Всё у тебя впереди, Патрик! Главное, верить и не позволять никому тебя разубедить в том, что тебе всё по плечу.
