Я замолчала. Паша тоже не сказала ни слова. Думаю, она активно пыталась переварить услышанное. Помня школьные годы, могу с уверенностью заявить, Паша – социофоб. По-моему, никто, кроме Лизы, с ней общий язык так и не смог найти. Логично было, что она категорически не понимает, зачем я тут свой авторитет установить пытаюсь, если мы скоро отсюда уедем. Признаться честно, я и сама толком не понимала, зачем это делаю. Но эта сельская надменность меня просто вывела из себя.
Кстати, неплохо было бы воспользоваться отсутствием Зои Леонидовны, и пока Паша прибывает в шоковом состоянии, приобщить, а если понадобиться и принудить её ещё к одной моей идеи.
– Чем ты планируешь заниматься всё это время, пока мой дедушка не вытащит нас отсюда? – с наигранным безразличием спросила я.
– А это уже точно решено?
– Что?
– Что задание нам заменят.
– Пока нет, но не переживай. Дай моему ему только вернуться в Россию и всё быстро встанет на место. Я вчера с ним разговаривала. Нам примерно здесь три недели куковать. Ну так, какие планы?
Паша ещё больше растерялась. Она сморщила нос и стала хрустеть пальцами. Явно нервничая.
– Не знаю. Попробую что-нибудь новое по поводу Ирмы найти, – неуверенно пролепетала напарница.
Я подавила в себе желание её придушить.
– Мне казалось, мы ещё вчера сошлись на том, что это дохлый номер. Ты же ничего не почувствовала, – с уверенностью заявила я.
– Нет.
– И я тоже. Я вообще склоняюсь к той мысли, что Ирмы здесь нет, и никогда не было. Столько лет. Столько лет её здесь ищут и всё без толку. Я не понимаю, почему не хотят признать очевидного, если Ирма здесь когда-то и жила, то похоронили её явно где-то в другом месте.
– Или её останки были перезахоронены.
– В смысле?
– Вспомни, что говорила Зоя Леонидовна по поводу дома. Его снесли, потому что он стал местом поломнечества. А что если те люди, что построили аллею, так переживали, что и тело целительницы подвергнется той же участи, что её дом и просто перезахоронили её?
– В таком случае, она может быть где угодно.
– Не думаю. Она похоронена где-то рядом. Может и не в самих Берёзоньках, но где-то поблизости.
– Ты думаешь, что Моргенштерн настолько глуп, что сам до такого не догадался бы? Да и потом, территория огромна. Это даже не иголку в стоге сена искать. Это… Это… Я даже не знаю с чем сравнить.
– Вот и отлично. Нам будет, чем заняться эти три недели, пока ждём твоего дедушку.
Я открыла рот и закрыла. Она поставила меня в тупик. Но я не собиралась так просто сдаваться.
О, нет, детка! Ты не на ту нарвалась. К тому же история усадьбы явно была повеселее, чем мощи Ирмы.
– Я вчера не стала говорить, но от соседского мальчишки узнала, что в 50-х годах прошлого века в усадьбе нашли четыре трупа беременных женщин. Дети остались на месте, а личности самих женщин так и не были установлены.
Давай рыбка, клюй.
Паша нахмурилась ещё сильнее. Взгляд её стал более блуждающим. Я скорее почувствовала, чем поняла, – она заинтересовалась. Но видно та часть её разума, что отвечала за хорошую девочку, не хотела так просто отступать.
– Вероятнее всего, их захоронили на местном кладбище, в братской могиле. Раз родственников найти не смогли.
– Зое Леонидовне не очень понравилось, когда ты про эту усадьбу заговорила.
– Естественно. Это логично. В её задачу, как нашего куратора входит контролировать ход выполнения задания. А если мы возьмёмся за историю помещика и его усадьбы…
