Исцеление светом и цветом. Практическое руководство - страница 14

Впервые я задумался над этим феноменом на третьем году моей подготовки к профессии оптометриста, когда наш Южный оптометрический колледж посетил выдающийся оптометрист-бихевиорист Джон В. Штрайфф. В то время Штрайфф возглавлял отдел изучения зрительных процессов в Гезелловском институте детского развития при Йельском университете.

Штрайфф стал известен описанием совокупности симптомов, связанных с нарушением зрения в результате стресса, которые сегодня известны как синдром Штрайффа. Как-то раз, вскоре после прибытия, Штрайфф беседовал с группой студентов, среди которых оказался репортер студенческой газеты. Когда профессор спросил: «Есть ли среди вас волонтер, который согласится мне ассистировать?», репортер, молодой человек двадцати с небольшим лет, поднял руку.

Доктор Штрайфф воспользовался сложным прибором под названием ретиноскоп, при помощи которого он направил пучок света в глаз репортера, чтобы наблюдать за отражением (или «рефлексом») света от сетчатки.

– Я хочу, чтобы вы представили себе, как играете в теннис, – попросил доктор Штрайфф.

Студент принялся строить мысленные картинки, а доктор Штрайфф заглянул в ретиноскоп; его лицо находилось приблизительно в пятидесяти сантиметрах от глаз ассистента. Прошло несколько секунд, все спокойно ждали. Доктор Штрайфф произнес:

– Вы только что ударили по мячу… Вот, снова ударили… И еще раз…

Я решил, что это такая шутка. Откуда Штрайффу было знать, когда именно испытуемый представляет себе удары по мячу? А доктор продолжал:

– И еще один удар… еще один…

Молодой человек начал смеяться. Мы все тоже засмеялись, хотя сами толком не знали, чему смеемся. Репортер воскликнул:

– Да вы точно угадываете, что я буду делать, за долю секунды до того, как я это представлю!

Кому-то это может показаться странным, но недавно в журнале «Пи-Эл-Оу-Эс Байолоджи» были опубликованы результаты международного исследования, в ходе которого обнаружилось: между захватом зрительной картинки и осознанием того, что видит глаз, существует небольшой зазор времени. Согласно ранее разработанной «теории квантовости времени», поддерживаемой рядом психологических и поведенческих экспериментов, наш мозг обрабатывает бессознательную информацию короткими «кадрами», а затем «склеивает» их, будто кинопленку. В результате мы воспринимаем происходящее как непрерывный поток сознательной информации.

Иными словами, мы испытываем стимул не тогда, когда получаем его, а гораздо позже, когда его осознаем («гораздо» относительно тех высоких скоростей, с которыми идет передача информации). Можно сформулировать иначе: наши глаза среагируют на свет намного раньше, чем он будет преобразован в сознательный жизненный опыт. Начиная осознавать те «едва заметные расхождения» между происходящим внутри нас и происходящим во внешнем мире, мы начинаем также и реагировать на все более тонкие и трудноуловимые оттенки жизни и в конце концов – видеть то, что для других остается невидимым.

Тогда я не сразу понял, но у доктора Штрайффа эта восприимчивость была отточена до предела, что позволяло ему замечать момент, когда свет, испускаемый ретиноскопом, встречался и смешивался со светом, излучаемым глазами испытуемого; в результате он предугадывал, что собирается представить себе репортер, за доли секунды до того, как тот осознавал следующую мысленную картинку, представшую перед его внутренним взором.