– Всё хорошо? – взволнованно спросил Блэк, отрываясь от моих губ.
Я улыбнулась, вздрагивая.
– Всё идеально…
Облегчённо выдохнув, Адам сжал мои бёдра пальцами, срываясь в темпе. Я чуть слышно простонала и, наконец, смогла обхватить любимого руками.
Влажная чёлка упала вампиру на глаза прилипнув ко лбу, мешая любоваться «моими небесами». Я попыталась убрать её, потому что хотела смотреть на любимого, хотела, чтобы он смотрел на меня. Адам благодарно улыбнулся и вновь прильнул к губам.
Поцелуи начали видоизменяться, они становились рваными, быстрыми, отрывистыми и, в тоже время, глубокими и проникновенными, вторя темпу нашего общего танца страсти. Я плавилась под чужим телом, изнемогла от обжигающих прикосновений и ласк, прежде никогда не испытывая ничего подобного. Как же важно быть с тем, кого действительно любишь, кому принадлежит не только твоя физическая оболочка, но и душа, жизнь, весь твой мир. Адам был для меня целой вселенной! Я заведомо принадлежала ему, всегда, даже до нашего знакомства, совершенно не сомневаюсь в этом! Но, у нас оставалось ещё одно незаконченное дело, последнее слияние – и больше никаких границ…
– Сделай это… сейчас… – задыхаясь от неожиданно пробившего тело удовольствия простонала я, и пока пыталась отдышаться, Блэк, уже находясь на пике лишающего благочестия удовольствия, вонзил в мою шею клыки – «заявляя о своих правах», с готовностью вручённых ему мной же.
Я вскрикнула, но почти сразу опомнилась и затихла, ощущая нечто близкое к сильному, но очень приятному опьянению. Странное чувство, словно моё тело полностью потеряло свой вес.
– Я буду любить тебя до последнего удара сердца… – спустя несколько жадных глотков, теряя реальность, прошептала я, накрывая затылок вампира своей ладонью, почти воочию наблюдая за тем как наши души, переплетаясь, становятся единым целым под действием магических уз крови.
А может быть, это были всего лишь галлюцинации? Я не знаю…
– Я буду любить тебя вечно… – эхом ответил Адам, проникая глубже под кожу во всех мыслимых и не мыслимых смыслах.
Отныне мы единое целое… навсегда.
Возможно ли быть абсолютно счастливой и совершенно несчастной одновременно?..
Эта мысль не оставляла меня на протяжении всего дня. Бесконечного дня. Впрочем, стоило солнцу опуститься за горизонт, я почувствовала тягость ускользающего времени. Часы, минуты, секунды, вдруг превратились из ломаной кривой в безупречно ровную линию, стремительно приближающую меня к неизвестности, срывающую маску невозмутимого спокойствия и обнажающую подлинный ужас перед грядущим.
Я сидела на мягком, обитым парчовой тканью стуле, разглядывая себя в зеркале. Несмотря на то, что произошло утром, отражение выглядело как обычно и лишь маленький пластырь на шее напоминал о случившемся. Я не сожалела о содеянном, меня абсолютно не пугал замкнувшийся круг крови, который, по словам Адама, обрекал нас на вечную связь. Мы и без того полностью зависели друг от друга, не потому что Блэк единственный, кто мог меня защитить, а потому что были без памяти влюблены.
День постепенно угасал, вечер уверенно навис над Невадой. Я слышала нарастающий шум за окном – по территории особняка постоянно разъезжали разные автомобили и фургоны. Множество голосов и музыка смешались в суетливую какофонию. Все готовились к приёму.
Адам ушёл некоторое время назад, не обозначив время своего возвращения, оставив меня в полном неведенье один на один с собственными страхами. Дело в том, что около пяти после полудня в спальню пришла горничная. Мы, на тот момент, ещё и не думали выбираться из постели. Я чувствовала – Блэк закрывается. Его вдумчивый взгляд, преисполненный сожалений; грустная улыбка, лишённая блеска иронии; частые грузные вздохи… Вампира снедало чувство вины, он не хотел переступать черту, пить мою кровь, и страшась его полного отрешения я всеми силами пыталась акцентировать внимание на важности совершенного другой близости, ставшей для меня истинным откровением. Ведь сегодняшним утром музыкант заполучил в своё единоличное владение не только моё сердце, но и тело.
