Для меня это было странным. Потому что она поступила по квоте и, по идее, должна была держаться зубами и когтями за своё бюджетное место в таком престижном университете как наш. Но тягу к учёбе я в ней так и не увидел даже к концу первого учебного года. Возможно, она поняла, что ошиблась с направлением?
Я хотел спросить об этом. В конце концов, пользуясь знакомствами на кафедре, я вполне мог помочь ей перевестись в другой факультет. После первого курса это ещё можно было сделать без особых проблем. Но спрашивать о таком напрямую мне было неловко. А намеки Лана переводила в шутки или вообще делала вид, что не понимала. А может, и вправду не понимала. Тем более, что я не мастер намёков, привык всё в лоб говорить. Всё свободное от учёбы и работы время мы проводили вместе. Я всё так же старался баловать свою девочку подарками и походами в кино, клубы, тусовки. И вот я получил диплом. Меня ждала работа. В этом плане мне очень сильно повезло. Меня с собой звал мой лучший друг. Он после выпуска планировал идти в фирму своего отца работать. Их семейный бизнес был успешен и был ведущим на рынке.
Также там зарплата была на порядок выше, чем в компаниях попроще, да и возможность карьерного роста имелась вполне реальная. Я, конечно без колебаний согласился. Такой шанс выпадает раз в сто лет, а то и двести и я не собирался разбрасываться своей удачей. Тогда я ещё не знал, что совсем скоро моя жизнь измениться на все сто восемьдесят градусов. Плыл по течению и строил планы на будущее. Но неожиданно в мою жизнь нагрянули вполне ощутимые изменения. Тот день я помню так хорошо, словно он был вчера. Однажды Лана пришла на встречу вся в слезах. Мы тогда должны были встретиться в сквере возле универа, собирались после её пар позаниматься. Ей было очень тяжело делать проект по предмету Геннадия Ефремова, нашего препода по методологии проектирования.
Даже отличники второго курса редко сдавали ему зачёт с первого раза. А сдать ему экзамен вообще было равносильно подвигу Геракла. Лана ничего не понимала, и я, конечно же, решил взять её подготовку на себя. Тем более этот предмет был одним из моих любимых. Но когда я подошёл к скверу, то ещё издалека увидел сгорбленную фигурку своей девочки, которая, закрыв лицо руками, тихо плакала. От вида этой картины мне в сердце словно воткнули тысячи игл.
Мне было так же больно, как и ей, хоть я и не знал пока причину её слез. Я ускорил шаг и, приблизившись к Лане, сел на карточки у её ног. Она притихла и медленно подняла голову. Слезы в любимых глазах разжигали моё нутро кислотой, настолько было невыносимо видеть её такой несчастной и сломленной. — Милая, не плачь, — я нежно взял её лицо в руки. - Любимая, расскажи мне, что стряслось?
Лана, всхлипывая, молча вытащила из кармана цветную палочку, похожую на обломок пластиковой ложечки для кофе. Я в недоумении смотрел на эту непонятную мне штучку. Явно что-то женское. Вон с одного края розовенькая, по мне так женский цвет по умолчанию. Нигде ни надписей, ни других каких подсказок. Ближе к белому краю две полосочки какие — то и всё.
Ну что ж, видно, не только у меня с намёками плохо. — Лана, что это? — Дим, я беременна, — выдохнула Лана и снова разревелась, в этот раз во весь голос. Я на мгновение впал в ступор. Беременна? Моя девочка беременна? Любимая ждёт от меня ребёнка?
Эти мысли вызвали во мне такую эйфорию, что у меня крылья выросли за спиной.
