Исчезающая лестница - страница 26

Джанелль по такому случаю надела оранжевый свитер с отливом, джинсы и плотный черный шарф, не забыв и о пряных осенних духах с запахом бергамота и гвоздики. На Стиви была не самая мятая и вроде бы чистая одежда из мешка для мусора – черная толстовка с капюшоном и серые, немного растянутые легинсы. Что совсем не удивительно, если учесть, что девяносто процентов шмоток Стиви были либо черные, либо серые, либо растянутые, а верхнюю одежду она скорее выбирала с капюшоном, нежели без него. Она восторгалась Джанелль, которая двигалась по выложенным солнцем среди листвы заплаткам в своем превосходном стиле. Не модном, но заставлявшем воспринимать каждый момент как событие. Если многие люди просто существовали, то Джанелль жила.

Шагая по извилистым дорожкам к Гранд-Хаусу, Стиви подняла наверх глаза и посмотрела на полог листвы, пожелтевшей совсем рано, в самую первую очередь, и приобретшей ярко-золотистый либо ярко-красный оттенок. Когда она вышла на лужайку, обзор стал шире. Наверху, в горах, ей открывался великолепный вид яркого, обрушившегося на землю ореола цвета. Картина была сродни галлюцинации – золотистые и оранжевые океаны, тянущиеся до горизонта, с красными прожилками, похожими на стекающие с горных вершин потоки лавы.

Осень она не любила никогда; когда дни становились короче, ее пробирала нервная дрожь, наверное, потому что по ночам одолевали приступы паники, и чем раньше темнело, тем выше становилась их вероятность. Однако это было не нормально, и Стиви решила, что сможет стать здесь человеком, обожающим это время года. Фланель ей нравилась, яблоки были чудные, тыквы казались осенними арбузами. Это как раз те мысли, что обычно приходят в голову любителям осени?

И вообще – разве это все настоящее? Прошлый вечер с Эдвардом Кингом у нее в гостиной, полет на самолете, сделка, а теперь еще этот почти что психоделический вид? Может, некоторое время назад она сошла с ума?

– Вот в эту, – сказала Джанелль, подходя к одной из огромных куч листвы, – хочу в нее прыгнуть.

Нейт повернулся и с ученым видом к ней присмотрелся.

– Там полно звериных какашек, – сказал он.

– Нейт, – одернула его Джанелль.

– Я просто в плане информации. Листья напоминают собой большие мусорные ящики. Кого на них только не увидишь. Лис, оленей, енотов, американских лосей.

– Только не лосей, – сказала Стиви.

– Птиц, – продолжал Нейт. – Огромное количество дерьма. Дерьма летучих мышей. Летучих мышей здесь полно. Знаете, а ведь их дерьмо очень ценится. Называется гуано.

– Я знаю, что такое гуано, – произнесла Джанелль голосом, в котором явно сквозило предупреждение. – Но о какашках не желаю слышать ни слова. Просто хочу порезвиться в шуршащей листве.

– Белкам тоже надо какать, – продолжал Нейт.

– Белкам надо какать, – мудро повторила Стиви.

– Какого черта вы портите мне замечательное осеннее утро? – спросила Джанелль.

– У каждого из нас свое призвание, – сказал Нейт, – мое заключается как раз в этом.

Джанелль тихонько зарычала. У Стиви возникло ощущение, что друзья устроили для нее небольшой спектакль: подруга вела себя слишком весело и энергично, Нейт напускал на себя чрезмерную суровость. Они давали ей понять, что все нормально и хорошо, что все так, как было раньше. За одним исключением: пока они шли, Стиви замечала на деревьях, на фонарных столбах и на углах здания небольшие предметы – небольшие скромные круглые штуковины.