– Ваш Карась уже три недели как на нарах, – подняла брови Римма. – Новости читайте, прежде чем запугивать.
Повисла пауза, прервавшаяся задумчивой интонацией девушки, которая неожиданно проявила свою способность торговаться:
– Двести пятьдесят не идеал, но уже неплохо.
– Тогда и спросу будет больше, – развёл руками Восток.
– Куда уж больше – защита дочери бандита. Кстати, от кого так и не ответили?
Восток промолчал и положил перед собой рабочий договор, который Римма принялась изучать. Она отметила про себя, что никаких рабских условий или подводных камней там не было. Это вызвало у неё ещё больше подозрений.
– В честь чего такая честность? – подняла она перед собой договор.
Восток опять развёл руками, показывая ладони. Его впечатлила въедливость девушки, поэтому ответ он сопроводил хитрой улыбкой:
– Прозрачная, легальная деятельность с начислением стажа и вычетом налогов. Рассчитывала получать конверты с неприличными суммами? Моя компания такую политику не поддерживает. За воровство отрубаю руки, за стукачество – ноги. За предательство четвертую на перекрёстке своими гоночными машинами.
Римма спокойно смотрела на мужчину с длинными волосами, слишком тонкими, чтобы казаться чистыми, слишком непослушными, чтобы красиво лежать вдоль лица. Восток снова пытался напугать её, но он ей никто – никаких отношений с ним у неё нет, на договор не соглашалась. Этот человек не знал, кто она, потому что для этого нужно гораздо больше бумажек и фотографий в папке, лежащей под его локтем.
– Не подпишу, пока не расскажите от кого защищаем.
– Есть такой авторитет. Хлыстом зовут. А с ним Кинжал бесплатным приложением. Что-то неладное задумали. Но о всех деталях после заключения договора.
Римма хитро, подобно ему, улыбнулась, взяла ручку и подписала бумаги, ведь точно знала, с кем собирается сотрудничать.
– Как мне к вам обращаться, дядя? – спросила она, протягивая руку.
Восток неодобрительно посмотрел на ладонь и неохотно привстал, чтобы её пожать.
– Владлен Игнатьевич, – сказал он и бросил руку Риммы.
– Как мне обращаться к тебе? – повернулась она к Кислому.
Тот недовольно покосился и пробормотал:
– Кислов Дима.
– Димка Кислый, – закивала Римма и снова повернулась к Владлену Игнатьевичу. – Комнату выделят?
– Утром покумекаем, – устало буркнул Восток и приказал Дмитрию проводить девушку в пристройку, где ночевала вся охрана.
Мужчины были недовольны, что их разбудили посередине ночи, но Кислов заставил всех замолчать, будучи их непосредственным начальником. Койка находилась в самом начале комнаты. Это значило, что утром здесь будет настоящий проходной двор, но Римме было всё равно. Хотелось положить свои кости хоть куда-то – от перенесённого напряжения становилось невыносимо двигаться. Рассвет не заставил себя долго ждать, через несколько часов в комнате загрохотали кровати, шкафчики, кто-то кинул в Римму одеялом, крича, что пора просыпаться. Та продрала глаза и нехотя поднялась, поправляя помявшуюся кофту и растрёпанные волосы. Через двадцать минут, в которые девушка боролась с крепкими мужчинами за ванную комнату, она уже стояла перед дочерью Владлена Игнатьевича, корчившей недовольную гримасу во время оценивания потрёпанной Риммы. Глаза просканировали новоприбывшую с головы до ног, заранее обозначив презрение и отвращение.
– Очередная пацанка? – обратилась она к отцу. – Я просила женственную, чтобы с ней было не стыдно пойти в люди. А это что? Мне даже подругой не хочется её назвать.
